"Марина Артуровна Вишневецкая. Брысь, крокодил! " - читать интересную книгу автора

обуваться.
- Жалейку-то! Жалейку отдайте!
Вот так и начался тот четверг. И звонок, хотя давил на него ломкий
пальчик Ирины Олеговны, рявкнул по-обычному грубо. А.И. решил даже, что это
соседка пришла - Дуся, сказать, что у нее мигрень и что она спать ложится.
Потому и дверь распахнул для храбрости резко... А на пороге - молодая дама!
И кажется, не меньше его напуганная: точно гвоздь под своею шляпкою
напряглась и ресницами хлопает. Но больше всего в тот первый миг изумили
А.И. запахи: хоть и фальшивые, парфюмерные, а только без лишней настырности,
как в мамашиной "Красной Москве". И что необъяснимо - волнами идут, не
смешиваясь. На цыпочки встал - белая сирень, чуть колени согнул - жасмин,
натуральный жасмин!
- Странно вы меня встречаете,- не обиделась, улыбнулась гостья.
А изо рта - душистый апельсин!
- Вы, наверно, из хора пенсионеров, к мамаше,- догадался Альберт
Иванович.- Прогульщица она у вас. Это я так шучу. Картошку сажать побежала.
Только если она вам другое сочинит - вы меня не выдавайте!- И он зашелся
тоненьким неостановимым смехом. С ним часто такое бывало от смущения: и рад
бы примолкнуть, а горло сотрясается само.
- Мне нужен Голенец. Мастер по народным инструментам,- женщина не
выдержала такого веселого напора и тоже улыбнулась, но сквозь осторожность и
испуг.- Сколько же мне лет, по-вашему, если я на хор пенсионеров тяну?- И в
зеркало заглянула, и, в нем под шляпкой знакомое и молодое лицо увидев,
приободрилась.
- А урожденный Голенец стоит перед вами. Или вы другого себе в уме
сочинили - культурного, в халате махровом?
И так она вся покраснела - до ушей, будто в самую точку он попал.
- А у меня наследственность отягощенная, но отпечаталась исключительно
на лице. А мозг не затронут! Я пока на инструментах не помешался, по две
книжки в день читал!
- А я из города к вам, из оперного театра,- и, сумочку под другую мышку
переложив, невесомую руку ему протянула.- Ирина. Завпост. Альфред Иванович,
у вас со временем сейчас как?
Мамаша, с участка вернувшись, ни в какую верить не хотела: "Волынка,
говорит, русский народный инструмент, а "Отелло" - английско-негритянская
трагедия!" Из одной деликатности не ответил он ей: "Как же можно в хоре
петь, культуру людям нести и не знать, что композитор Верди уважал волынку
как общенациональный инструмент, который, между прочим, даже далекие
шотландцы считают исконно своим?"
Не сказал, промолчал. Стоял и видел, как раздвигается занавес, золотою
парчою расшитый, как тесно на просторной сцене от разодетых в пестрые
материи актеров, но взгляды всего зала прикованы не к чумазому, сажей
разрисованному Отелло, не к парикам и прочим бутафорским хитростям. Нет,
среди этого моря фальши зритель сразу отыщет истинную вещь - не для туфты,
для работы сделанную. Сначала только по виду ее отличит - тоже праздничному,
но неброскому, деловому. А уж после, густое и сочное ее меццо-сопрано
заслышав, на мишуру театральную и смотреть не сможет, так и прилипнет
глазами к тугим бокам мехов, к дудочкам лакированным и веселой морде козы.
(Художник театральный прислал эскиз с козой. А сзади к мехам - это А.И. еще
прежде в специальной книжке видел - он хвост с мохнатой кисточкой приделает.