"Георгий Вирен. Путь единорога" - читать интересную книгу автора

говорила другой, что слышала, будто секретные ученые изобрели аппарат,
который, как в телевизоре, все будущее показывает. И теперь, мол, ищут для
опытов людей, большие деньги обещают, а никто не идет. И правильно, мол,
не идут, потому что если бы мне, то есть этой тетке, в двадцать лет
показали, какой я в пятьдесят стану, то я и жить бы не захотела. Я слушал
вполуха, теток из вила упустил, и только вечером, дома, вдруг связал слова
деда Панкрата и этот разговор. А месяц назад жена принесла. С чего-то у
нас зашел разговор о том, что наука требует жертв... Да, вот как было: по
телевидению показали сухумский памятник обезьяне, а Галина пожалела: тоже,
говорит, живые существа, имеем ли мы право распоряжаться их жизнями? Она у
меня сентиментальна. Я стал объяснять, что к чему, а она вдруг объявила,
что у ее сослуживицы есть знакомая, а у той знакомой - дочка, которую
ученые-психологи зазвали на свои опыты по определению будущего, и в
результате этих опытов девица попала в психлечебницу. Я было усомнился, но
тут вспомнил прежние слухи... И вот тогда рассказал все вам, Николай
Николаевич.
Костя замолчал.
- Ну а дальше, дальше давайте, - весело поторопил академик. -
Отчитывайтесь, рапортуйте, профессор Сорокин.
- А дальше через жену связался с ее сослуживицей, а потом - с той
самой знакомой, у которой дочку якобы погубили ученые. Оказалось, что
никакой дочки у нее нет, а историю эту она слышала от своей портнихи, у
которой, в свою очередь, есть знакомая, у которой дочка...
Академик вдруг рассмеялся:

"Который пугает и ловит синицу,
которая ловко ворует пшеницу,
которая в темном чулане хранится
в доме, который построил Джек!"

Костя укоризненно взглянул на него, и старик смутился.
- Продолжайте, продолжайте, Константин Андреевич.
- Дальше подключился я, - сказал Семен. - Связался со знакомой
портнихи, назвался представителем Академии наук, объяснил, что мы
обеспокоены слухами об опасных для людей психологических опытах и хотим
точно выяснить, откуда эти разговоры идут. Женщина оказалась очень нервной
- она кассир в Смоленском гастрономе, - перепугалась до смерти и стала
отнекиваться. Пришлось долго объяснять ей, что у нас нет ни намерений, ни
полномочий кого-либо преследовать за клевету, и Академия хочет узнать лишь
одно: есть ли реальная почва у слухов? Наконец, бедная кассирша
призналась, что у нее действительно есть дочка, но она жива-здорова, а вот
с дочкиной подружкой что-то такое приключилось. Две недели я эту дочурку
пытался поймать: дома она не ночует, где болтается - даже мать не в курсе.
Наконец застал ее Лома. Здоровущая, розовощекая кобылка лет двадцати пяти
- нигде не работает, не учится. Расспросов моих испугалась, но я нажал, и
она созналась, что есть у нее со школьных времен подружка - по фамилии
Кудрина, - которая год назад попала в психушку, а до этого путалась с
каким-то не то ученым, не то конструктором, хотевшим изобрести машину для
предсказания будущего, автоматическую гадалку. Кобылка призналась, что,
хотя и рассказала все эти страсти матери, сама им не очень-то верит. Она,