"Татьяна Виноградова. Дети капитана Блада (Псевдоисторический роман)" - читать интересную книгу автора

Потом Бесс часто вспоминала этот разговор. Когда ей было четырнадцать,
папа внезапно уехал в Лондон. Делами теперь заправлял тот самый Мэллэрд,
теперь уже полковник. Через год после этого у Бесс исчезла гувернантка, а
ещё через полгода - и пони. Бесс с матерью по-прежнему жили в
губернаторском доме, однако со временем пришлось рассчитать большую часть
слуг, расстаться с китайским фарфором и столовым серебром. Конюшня стояла
пустая. Барбадосские плантации давно - со времен смерти дедушки Вильяма -
почти не приносили дохода, и денег на содержание дома постоянно не
хватало. Бесс повзрослела. Больше всего ей хотелось вернуть отца - тогда
бы все беды кончились. Однако папа прочно заштилел за океаном, и редкие
письма лишь ненадолго рассеивали ее тревогу.
Она частенько забегала проведать Волверстона - его кабачок "У одноглазого
Нэда" был по-прежнему популярен в городе. Разумеется, она заходила не
через общий зал, но и так эти визиты были, с точки зрения дам Порт-Ройяла,
вопиющим нарушением приличий. Однако Нэд оставался её единственным другом.
Сидя с ним в задней комнатке, куда едва доносился гомон общего зала, Бесс
рассказывала старому пирату о своих проблемах или, гораздо чаще,
расспрашивала об отце. Нэд понимал, в чем тут дело: девочка выросла, и ей
не хватало уже детских воспоминаний. Ей хотелось знать что-то ещё, а что -
она бы и сама не сказала. Ну и, конечно, она скучала по отцу и волновалась
за него. Отсутствие писем пугало её все больше. Нэд, как мог, успокаивал
её, хотя и сам не очень-то верил своим утешениям.
- Не горюй, Бесс, - говорил он. - Твоего отца не так-то просто пустить ко
дну. Лондон, конечно, место гнилое, да только даже плантации проклятого
Бишопа - то есть, извини, твоего двоюродного дедушки, - и те не свели его
в могилу. Или тогда, в девяносто втором: все же его уже, считай, и
похоронили, так ведь выбрался он, через две недели вышел и людей вывел.
Ты-то, наверное, этого не помнишь, совсем малышкой была...
Бесс ненадолго успокаивалась, но через день-другой прибегала снова.
Арабелла старалась скрывать от дочери свою тревогу. Совершенно напрасно, -
думала Бесс. Мама не хотела пугать дочь, - а ведь Бесс и сама прекрасно
всё понимала. Насколько было бы легче, если бы можно было поговорить,
тихонько поплакать вместе. Но Арабелла замкнулась, и говорить с ней об
отце было невозможно.
Наконец, настал день, когда денег не стало совсем, их едва хватало на
существование. Слуги разбегались, и дикие перцы в саду больше никто не
поливал. Мать заложила всё, что смогла. Дальше была нищета. И Бесс
решилась.
Деньги на поездку ссудил тот же дядюшка Нэд: его кабачок, в отличие от
барбадосских плантаций Арабеллы, процветал.
- Конечно, было бы проще сесть на какое-нибудь английское или голландское
судно, - сказал Нэд. - Да только сезон кончается - все они уже на полпути
домой. Есть, правда, выход: испанский флот, как всегда, запаздывает, можно
перехватить какой-нибудь галеон в Картахене, или Порто-Белло, или Гаване.
А на рейде как раз стоит "испанец" - комендант разрешил ему заменить здесь
треснувшую мачту. Надо думать, не задаром. Кстати, они уже кончают. Так
вот, этот их сторожевик везёт почту и груз в Порто-Белло, и испанский
галеон будет его дожидаться. Оно и к лучшему: их караваны хорошо
охраняются. Попробуй поговорить с капитаном.
Да, думала Бесс, направляясь к гавани. Подумать только - "испанец" гостит