"Иван Виноградов. В центре Европы (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Глеб Тихомолов передохнул от непривычно длинного, с размаху написанного
пассажа (обычно он писал кропотливо-медленно) и не без интереса прочитал
излившееся на бумагу, заменяя на ходу отдельные слова, но все еще сохраняя в
душе подъем и как бы оставаясь на той, высокой волне... Начал он писать без
какого-либо предварительного замысла, как бы сама собой появилась первая
элегическая фраза и дальше уже пошло ее развитие и разветвление, и стало
возникать что-то похожее на притчу. В ней, пожалуй, могли бы узнать себя
люди военного поколения, ровесники и современники автора. Сказать свое,
пусть немногое, о своем поколении - в этом Тихомолов видел свой долг и
предназначение: и тогда, когда робко пробовал силы в стихах и прозе, и
теперь, когда его перо вроде бы обретало некоторую уверенность - дай бог,
чтобы не с опозданием! Потому что жизнь его поколения явно подходила к концу
и неизвестно было, кому сколько еще осталось пробыть на земле. Совсем
недавно сын Иван привез из Сибири очередное печальное известие: умер Николай
Васильевич Густов, сапер и гидротехник. На стройке произошла авария, и он,
конечно, бросился выручать всех, восстановил какую-то нарушенную
коммуникацию, а сам схватил двустороннее воспаление легких... В общем, нет
больше Николая Густова, не получишь от него письмеца, не съездишь к нему на
стройку.
Решил сообщить об этом фронтовику - ленинградцу Диме Полонскому - на
фронте они были с Густовым неразлучными друзьями. В мастерской Полонского,
где у него проходила теперь, по его словам, большая и лучшая часть жизни,
никто к телефону не подошел. Позвонил домой. Ответила Светлана, дочка
Полонских, художница, как и отец. Ответила грустно: "Дмитрий Александрович в
больнице, мама с ним". Светлана рассказала, что все эти годы Полонский
запойно работал, часто бывал раздражителен и вот после какого-то бурного
обсуждения в Союзе художников сорвался. Подозревают инфаркт. В мастерской
остались недописанные работы...
А Николай Густов оставил своим сыновьям недостроенную плотину...
После таких-то известий Тихомолов и написал эти свои две странички о
прощании отца с детьми...
Работу прервал звонок. Из иностранной комиссии Союза писателей
сообщили, что он может собираться в дорогу: наконец-то определилось время
его командировки в ГДР, которую он давно, хотя и не слишком настойчиво,
просил. Теперь вот можно приезжать за командировкой и билетом на самолет,
обменивать рубли на марки.
Поездка эта была необходима ему для работы над новой книгой, действие
которой происходит и на немецкой территории. Хотелось освежить старые,
послепобедные впечатления, поточнее написать пейзажи, поколоритнее
изобразить немецкий городок, послушать живую немецкую речь. Хотелось - и
надо было. Но - год назад. Пока решали вопрос с командировкой и дважды
переносили ее сроки, он закончил книгу и вряд ли теперь ему захочется ее
сильно перерабатывать.
И все-таки он хотел поехать в Берлин. В свое время, пройдя всю войну,
он так в Берлине и не побывал. От других приходилось слышать: "Воевал, дошел
до Берлина". Это действительно звучало! А он воевал, а вот до Берлина не
дошел. Победа застала его севернее Берлина. Так что хоть теперь надо
съездить...