"Саймон Винчестер "Переход"" - читать интересную книгу автора

следа, который 3) ласково назвали лапкой, 4)
баллончик с перечным распылителем подойдет ей только в качестве
закуски, и вообще - 5) держитесь как можно дальше как от нее, так и от ее
дружков), а также передали нам две рации.
Мы уточнили время выхода в эфир: каждый четверг в 8 часов вечера мы
должны сообщать о нашем продвижении. "Без сомненья, в случае необходимости
вы можете связаться с нами в любое время, мы будем всегда настроены на
вашу волну," - сказал Грег с готовностью помочь. "Конечно, мы не так уж
много сможем для Вас сделать," - добавил он, на этот раз возвращаясь к
реальности, и улыбнулся нам довольно мрачно. Любой вывих лодыжки в таком
отдаленном месте может легко оказаться фатальным.
"Давайте-ка осторожно уйдем отсюда," - сказал кто-то. Прямо как тот
розовощекий сержант-штабист из фильма о полицейских "Hill Street Blues".
"А особенно, - закончил Грег именно той фразой, которую я и предполагал
услышать, - когда вы доберетесь до Гилмана".
Предпоследняя наша остановка была в самом Кэмп-Хейзне - некогда
канадский пограничный пост, а теперь - кучка "приютов" в окружении всякого
хлама и нескольких несчастного вида научных сотрудников, прибывших сюда на
короткий летний сезон. Находится он на вершине холма, на северном берегу
того, что сейчас считается самым большим озером во всем Заполярье:
пятьдесят миль в длину, шесть в ширину, неизвестно какой глубины и до сих
пор скованное льдом. Пару пассажиров мы высадили, пару-другую взяли на
борт - при этом пассажирский список стал похож на исчерканную бумажку, -
и, наконец-то, последний раз взмыли в воздух, пересекая уже знакомый нам
бурлящий поток, который и был рекой Гилман. Уже через полчаса с ревом и
грохотом мы сели на кусок промерзшей земли, официально считающейся
взлетно-посадочной полосой Форт-Конгера. Мы находились на 65 градусе
западной долготы и, что важнее, на 81 градусе северной широты - бесспорно,
в тот момент мы были севернее всего остального человечества.
Но пилоты не придали этому факту большого значения. Поскольку семеро из
нас собирались только увидеть достопримечательность и пулей обратно, нам
было важно проскакать галопом примерно одну милю до места осмотра как
можно быстрей. Каждый заметил, что погода в Танквери вот-вот испортится, а
пилотам не терпелось попасть домой.
Эта короткая пробежка: слева - низкие холмы, усеянные овцебыками (и
глупые, и крупные, и покорные, словно большие ходячие диваны) и северными
оленями (и смышленые, и маленькие, и изящные, и игривые, и
серебристо-розовые), а справа - скованная льдом гавань Дискавери, -
заставила нас задуматься о той долгой дороге, по которой придется тащиться
со следующего дня. Мы тут же познакомились с тундровыми кочками, которым
не было ни конца ни края, настоящим бичом всех путешественников по
северным широтам.
Эти кочки, вызвавшие любопытство в течение первых десяти секунд и наши
проклятия в последующие десять дней - результат воздействия вечной
мерзлоты. Издали они похожи на бескрайнее море верблюжьих горбов, по два
фута каждый, разделенные небольшими ложбинками: фут глубиной, два шириной.
Большинство из них - своего рода места сборищ низкорослых растений:
пурпурных камнеломок, карликовых ив и других деревьев, которые можно
назвать чем угодно, но только не деревьями. Так и жмутся, бедные, к земле,
будто хотят спрятаться от ветра.