"Фрэнсис Пол Вилсон. Ярость ("Наладчик Джек" #03) " - читать интересную книгу автора

смокинг аукционист. - Кажется, я слышу "двенадцать тысяч"?
Доктор Люк Монне боролся с желанием обернуться и посмотреть на второго
участника торгов. Сам он не спускал глаз с аукциониста, но публика в зале -
изысканно одетые люди, сидевшие в мягких креслах, расставленных ровными
рядами на красных коврах, - была не столь щепетильна. Они вертели головами,
наслаждаясь излюбленным зрелищем участников аукционов - схваткой
конкурентов.
Но Люк и так знал, что происходит в зале. Справа, двумя рядами дальше,
брюнет в синем костюме прижимал к уху мобильник, получая инструкции от
своего клиента. Люк закрыл глаза и мысленно помолился, чтобы цена в две
тысячи долларов за бутылку оказалась для его соперника неподъемной.
Он пришел на аукцион "Сотбис" с единственной целью - купить полдюжины
бутылок "Шато Петрю" 1947 года класса "Помрол Крю Эксепсьонель",
выставленного на торги поместьем Гейтс. Не только потому, что это поистине
прекрасное вино стало бы украшением его коллекции, и не потому, что "Петрю"
был его любимым бордо, просто год его производства имел для Люка особое
значение - 1947-й был годом его рождения.
Но как бы ни хотелось ему стать обладателем этого вина, впадать в
аукционный раж и платить несуразную цену он не собирался. Люк заранее
установил для себя некий предел - две тысячи долларов за бутылку. Цена,
конечно, высокая, но все же не безумная. Вполне соответствует товару.
Услышав восторженные возгласы и аплодисменты, Люк открыл глаза. Это
могло означать только одно. Он скорбно опустил плечи.
- Двенадцать тысяч за лот двадцать два, - возвестил аукционист,
переводя взгляд на Люка. - Вы готовы поднять цену до двенадцати с половиной?
Стараясь скрыть злость, Люк посмотрел на свою аукционную табличку, в
которой больше не было необходимости, потому что покупателей осталось только
двое. Кто же там у телефона? Какой-нибудь японский выскочка миллиардер, у
которого на стене висит Ренуар, а в погребе пылится "Лафит-Ротшильд".
Варвар, мародерствующий на европейской культуре, для которого вся ценность
награбленного заключается в его цене, а искусство и культура - всего лишь
символы богатства.
Люку захотелось схватить телефон и прокричать: "У тебя есть своя
культура - вот и займись ею! А это - мое и принадлежит только мне!"
Но он, конечно, промолчал и стал оценивать ситуацию. Что, если его
соперник тоже поставил себе предел в две тысячи долларов за бутылку? Хорошее
круглое число. Тогда, если Люк согласится на двенадцать с половиной тысяч,
это превысит установленный лимит, но не так уж сильно. Цена за бутылку
составит чуть меньше двух тысяч ста долларов - чрезмерно, но не абсурдно.
Люк кивнул аукционисту и был в свою очередь вознагражден хором
восхищенных голосов и одобрительными хлопками.
- А вы, сэр? - спросил аукционист, глядя на задние ряды. - Вы поднимете
до тринадцати?
Последовала пауза, во время которой его соперник, противник, заклятый
враг консультировался со своим таинственным клиентом. Люк по-прежнему
смотрел прямо перед собой. Послышалось громкое покашливание, и голос из
заднего ряда произнес:
- Ну что ж, пора услышать речь не мальчика, но мужа: пятнадцать тысяч.
Удивленные возгласы сменились аплодисментами. Люк почувствовал, что
краснеет.