"Альберто Виллолдо. Четыре направления - четыре ветра" - читать интересную книгу автора

Я уехал из Калифорнии в 1973 году. В Сан-Франциско стояла зима, когда я
садился в реактивный самолет, а когда расстегивал привязной ремень в Лиме,
столице Перу, была середина лета. Я упоминаю об этом потому, что в тот
момент я осознал, что совершил переход во времени и путешествие в
пространстве.
Когда я мысленно возвращаюсь к этому переезду и к событиям, которые
меня к нему привели, я вижу, что ни одно из них не годится в качестве
начальной вехи этого повествования. Это так легко - придавать значение
моментам своего прошлого, чтобы видеть руку судьбы в истории.
Так что этот рассказ одинаково легко можно начать с моих приключений
среди гвиколов, индейцев северной Мексики, или с моей работы с доньей
Пакитой, известной целительницей и хирургом в Мехико-Сити, или даже с моих
научных исследований во время спиритической практики в Бразилии.
Оглядываясь дальше назад, я мог бы отметить влияние доньи Розы,
одноглазой чернокожей гадалки, жившей на окраине Сан-Хуан в Пуэрто-Рико: она
предсказала мне мои увлечения исследованием смерти и необычных областей
сознания. У меня даже есть искушение начать с моей няни, афро-амерканской
кубинки в третьем поколении, которая исполняла удивительные колдовские
ритуалы вызова духов в своей комнатушке, примыкавшей к большому залу нашего
дома в Сан-Хуиис.
Или еще раньше: я мог бы описать свои ощущения в состоянии, близком к
смерти, состоянии внетелесного бытия во время переливания крови, когда мне
было два с половиной года.
И мой интерес к изучению взаимодействий между духом и телом можно было
предвидеть еще на рубеже столетий, когда мой дед стал заведовать
хирургическим отделением в нью-йоркской больнице, а затем возвратился на
Кубу и построил госпиталь в центре Гаваны.
Однако это не автобиография; к тому же, многое из упомяиутого я описал
в других документах. И я начну просто с того, что в моей учебе и работе над
докторской диссертацией по психологии в Институте гуманистической психологии
наступил кризис. Три года бихевиористическнх исследований, изучения теории,
клинической психологии, теоретических систем и нейроанатомии, год врачебной
практики в государственной системе здравоохранения и несколько небольших
вторжений в древнюю медицину индейцев Северной и Латинской Америки - все это
не принесло мне удовлетворения, я жаждал чего-то ИНОГО.
Чего-то отличного от антисептических теорий западной психологии.
Чего-то лучшего, чем атрофированные традиции целительства в индейских
резервациях Северной Америки, где древние мифы и легенды доживают свой век в
виде экзотического фольклора.
Подобно многим современникам, я иронически относился к общепринятой
западной системе психологии. С юношеским высокомерием я смотрел на
психиатрическую практику как на беспорядочный процесс, в ходе которого врач
пытается понять болезнь пациента, расчленяя и анализируя посимптомно его
состояиие, устанавливая неизбежные связи с неправильным поведением родителей
и травмирующим опытом детства. Забавно, но этот процесс сам по себе
конкретизирует и даже укрепляет патологию. Можно сказать, что неврозы
культивируются, взращиваются для жатвы в будущем курсе лечения.
Снова и снова мне приходилось брать пациента за руку и рубить просеку
сквозь заросли его сознания и подсознания к целительному раздолью
бессознательной души. Современные психиатры напоминают мне неряшливо одетых