"Альберто Виллолдо. Город Солнца" - читать интересную книгу автора

повторяющихся снах и в высказывании старого хопи он распознает скрытые
указания относительно того, что должно произойти. С помощью этого глаза я
вижу себя сидящего с широко раскрытыми глазами и настороженно, в течение
почти всей ночи полета в Лиму, чувствую свое нетерпение и беспокойство от
какой-то неясной надежды.
В чем дело, неужели так неповторимо качество моих прежних приключений?
Этот вопрос, вместе с мыслью, что я принял опрометчивое решение, т. е.
затеял это сольное путешествие ради того, чтобы добыть кое-что из
собственного прошлого, - терзал мне внутренности, словно какое-то
висцеральное расстройство.
В Лиму я прибыл точно так же, как это происходило много раз в течение
нескольких последних лет. Мой друг встретил меня на таможне; он мельком
показал дежурным свое удостоверение, и они тут же пропустили меня.
Прошло около часа в транспортных пробках и незначительных разговорах,
прежде чем он сообщил мне, что недавно место раскопок подверглось
ограблению.
Командование воздушных сил, которое сейчас обеспечивает безопасность в
северном регионе вокруг захоронения Владыки Сипана, запретило все посещения
по меньшей мере еще на несколько недель.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Но все же у меня есть что показать
вам.
Я сдерживал разочарование еще двадцать минут, пока наша машина тащилась
в пробке. Наконец, мы свернули в роскошный резидентский район Мирафлорес.
Мой друг повел меня в городскую квартиру; поднявшись по лестничному маршу,
мы очутились в изысканной, тщательно обставленной гостиной. Здесь были
выставлены его сокровища. Золото, только золото.
Тончайшие орнаменты, амулеты, сосуды, нагрудные пластины,
шестнадцатидюймовой высоты статуэтки царей из чистого золота, маска-Солнце в
натуральную величину лица. Короче говоря, это была самая великолепная
коллекция доколумбовских художественных изделий, когда-либо мною виденная.
- Как это все здесь очутилось? - спросил я, ошеломленный зрелищем. В
эту минуту открылась дверь и в комнату вошел мужчина. Он выглядел так,
словно провел сорок дней в пустыне и лишь три дня назад вырвался оттуда. На
нем была белая накрахмаленная сорочка, черные брюки и huaraches.
Напомаженные гладко зачесанные назад волосы, загорелое лицо, бесцветные
глаза. Бритьем он себя не утруждал. Мой друг понизил голос и объяснил мне,
что этот человек - huaquero, а я, доктор из Калифорнии, являюсь предлогом,
чтобы осмотреть его награбленное добро. Он хотел получить от десяти до
сорока тысяч за каждое изделие, которое могло бы пойти за сто-двести на
аукционе Сотби. Я вошел в роль, пробовал уговорить владельца показать
остальную часть добычи, но здесь явно была партия для отдельной продажи.
Наконец я извинился, соврал, что у меня еще одна встреча, и заказал
такси. За дверью мой друг поблагодарил меня и еще раз извинился за неудачу с
раскопками.
- Что вы собираетесь с этим делать? - спросил я. Он пожал плечами:
- Буду покупать. Или найду кого-нибудь, кто купит. Эти вещи должны быть
спасены вместе как коллекция, и другого способа нет. Посмотрим, что из этого
получится.
Так вот ради чего я последовал своей интуиции и вернулся в Перу. Я
пробыл здесь четыре часа, и мне больше нечего делать в этой стране. Я сел в