"Карло Вилла. Выгодная смерть " - читать интересную книгу автора

старшим продавцом и перебраться в Геную, где его сын служит у Фассио.
- Скажи ему, что я здесь и хочу с ним поговорить.
- Он ждет вас, ждет! - И с плохо скрытым раздражением:
- Он давно вас спрашивает, идите, идите... - И вместо того чтобы
проводить, Берарди лишь кивает в сторону коридора.
Когда заходишь к человеку в кабинет, а он в это время разговаривает по
телефону, - сразу чувствуешь себя лишним. Но деваться некуда. Хотелось бы
выйти за дверь под каким-нибудь предлогом, да боишься показаться смешным.
Хозяин кабинета замечает твое замешательство, но прекратить разговор не может
и начинает объясняться с тобой знаками, давая понять, что разговаривает с
важной персоной и по важному делу. Так он и разговор продолжает, и высказывает
тебе свое дружеское расположение. То, что собеседнику на другом конце провода
отдают предпочтение, а тебя, стоящего в двух шагах, заставляют ждать, делает
ситуацию комичной, и, оказавшийся меж двух огней, хозяин кабинета, желая
как-то сгладить неловкость, принимается сокрушенно разводить руками и
взволнованно расхаживать взад-вперед, насколько позволяет телефонный шнур.
Войдя в кабинет Нордио, Вердзари застает его за весьма интимным телефонным
разговором, и в первый момент это его смущает. Однако он уже здесь, уйти было
бы глупо. Он постучал и, услышав в ответ бормотание, которое принял за
"войдите", вошел. Сейчас, слушая уклончивый, осторожный разговор Нордио и видя
его извиняющиеся, неловкие и ненатуральные жесты - "ничего не поделаешь,
важная деловая беседа!", - он невольно думает о странной судьбе, преследующей
человека с первых сознательных лет жизни и обрекающей его на постоянное,
систематическое вранье - в словах и в деяниях; вранье воздвигает вокруг него
столь высокую стену, что в конце концов она становится непреодолимой. Ложь
господствует надо всем даже в минуты внезапной искренности: когда они
наступают, то вызывают стыд и явную неловкость.
Растерявшийся при появлении комиссара, Нордио что-то жалко лепечет в
трубку. Вердзари сразу догадался, что на другом конце провода - его пассия, и,
по правде говоря, не слишком удивился. Он прекрасно знает, кто она такая, и
роман этот его не волнует.
При других обстоятельствах он бы вышел и подождал за дверью, но поскольку
Нордио так настойчиво разыскивал его и распорядился немедленно впустить, то
вот он здесь, и пускай Нордио любуется его ехидной физиономией.
Но есть и более существенная причина, заставляющая его остаться: Вердзари
убежден, что, желая скрыть нечто, люди могут поведать об этом гораздо больше,
чем если бы сразу сказали правду. Правда ослепляет, а в мягких сумерках лжи
высвечиваются самые мелкие подробности. Поэтому он прислушивается к телефонной
беседе Нордио с профессиональным интересом. Самая беспроигрышная ложь - это
умолчание, тут всегда можно отпереться, а когда не договариваешь, недолго и
влипнуть. Говоря - всегда рискуешь.
Наконец Нордио заканчивает свою односложную беседу; не успевает он
предложить комиссару сесть, как тот плюхается на стул и заявляет:
- Как видите, собаку я на этот раз оставил дома... Я не хотел, чтобы
сегодня повторилось то же самое... Она, конечно, нервная, моя собачка.., но
ума необыкновенного. - Перед последними словами он делает небольшую паузу.
Нордио испытывает некоторую неловкость, однако он все же находится в своем
кабинете и при исполнении служебных обязанностей. Поэтому приступает прямо к
делу:
- Извините, что я на вас так наседаю, но ведь и на меня наседают тоже. Вы