"Олег Вихлянцев. Контрольный выстрел " - читать интересную книгу автора

пасть ему разодрал. Я - после суда и вынесения приговора - по этапу в Учкудук.
Зона там есть, уран добывают. "Учкудук! Три колодца!" Слыхали песенку? Вот это
он и есть.
Скрывать не стану, здорово я на Коноплю тогда разобиделся. Нет, ну правда!
Надавали друг другу по рожам. Пусть я солдат, а ты офицер. Отправь меня в
дисбат, как все нормальные люди делают. Но в зону-то зачем? Это уже перебор,
по-моему.
Когда по этапу меня переправляли, конвойщики посмеивались:
- Учкудук, говоришь? Веселись - стоять не будет! Кстати говоря, трепались.
Бог миловал. В этом я не раз после отсидки убеждался. Но то было после, через
пять лет, которые мне еще предстояло отмантулить , как папе Карло. И при всем
при том умудриться никуда не залететь, что с моим характером практически
невозможно. Я ж непременно в какое-нибудь дерьмо вляпаюсь!
Короче говоря, шагнул я в зону. И приняли меня там как родного. Будет
время, расскажу. Хотя ничего интересного в зэковских буднях нет. Горе людское за
колючей проволокой, помноженное на тяжесть совершенных преступлений. И -
несвобода. Вот что страшно. Уж лучше под пули. В Афгане тоже страшно. Но лагерь
- это центр ада. День за днем преследует неутолимая жажда воли. О таком
ничтожестве, как засадивший меня сюда лейтенант, я и думать забыл. Хотя нет, это
я вру, чтобы успокоить самого себя. Но ведь нельзя же год за годом жить одной
злобой и чувством мести. С ума сойдешь.
Кто бы мог подумать, что судьба сведет меня с Витькой Коноплей аж через
десять лет! И не где-нибудь, а в моем родном Питере...
Эх! Философ из меня никудышный. Я и над словом-то этим стал задумываться
лишь в зоне. Там у нас мужик один был, его все так и называли - Философ.
Поговорить любил - жуть! Чифирь заварит или анаши курнет и давай байки травить.
Жизнь, говорит, кореша, каждому человеку Богом дается для радости, любви и
созидания. А человек, гадина неблагодарная, этот дар Божий в полное говно
превращает.
Лично для меня вся моя жизнь на какие-то куски делится. Детства почему-то
не помню, словно и не было его у меня. Школьные годы растворились в памяти. Их
оттеснили события, происшедшие после.
Афганистан. Это, пожалуй, не забывается. Где еще столько мерзости увидишь?
Говорят, в испытаниях закаляется характер. Может, оно и так. Только в этих же
испытаниях безвозвратно грубеет душа.
Зона. Огрубевшая душа здесь еще и калечится. Искажается мировоззрение.
Затравленность и озлобленность превалируют над всеми другими чувствами. Мир
видится ощетинившимся зверем, готовым исподтишка подкрасться и вцепиться в
глотку.
И, наконец, то, что было после зоны.

Итак, 1995 год, июль, Санкт-Петербург.
Глава первая "АД$КАЯ РАБОТА"
- Сашка, глянь, что за идиотские объявления?! - Я протянул ей газету.-
"Ад$кая работа", "рай$кая работа"! А это, смотри - "$пецифиче$кая работа за
$ног$шибательный гонорар в $оот-вет$твии $ вашими $по$обно$тями"! Ублюдки, блин,
в натуре!
- Конченные причем,- согласилась со мною Сашка, взглянув на газетную полосу
с ярко выраженным безразличием.
На самом деле ей было глубоко наплевать на все объявления во всех газетах