"Анастасия Вихарева. Черная книга колдуна ("Семиречье" #1) " - читать интересную книгу автора

Богу, который дал тебе все это, чтобы забрал и отдал мне. И не забрал, и не
отдал - ни одна черта не перешла из Закона. И звезды на месте, и солнце, и
луна, и земля, и небо - но человек перестал считаться у Бога живым, когда
поклонился тому, кто посягнул на Бога, назвавшись именем его. правильно вы
сказали, святые отцы сами себя называют дьяволами, а дьякон - тот кто пред
Дьявола стоит, чтобы выйти Дьяволом самому.
- Горчицу, траву малорослую, от дерева отличить не мог, а в Бога
метил! - с досадой осерчал высокий старик. - А не собери овсюг, пока в колос
не вошел, да нешто на том поле в будущий год можно сеять?
- Ишь, туда же, в спасители, будто не знаем, что хомут одевают, -
поморщился другой. - Сначала с лаской да подношениями. А как заманили,
человек будто и не человек. У церкви-то ихней постойте, сразу видно, с
хомутами оне ходят, ищут, как сычи, на кого одеть. Раньше-то десятину
сиротам и вдовам отдавали, а оне церкви золотые строят, чтобы глаза у
человека разбегались, чтобы слюни пускал, а домой пришел - и не помнил, что
крыша дырявая, скотина не кормлена, и жинка детей водицей кормит.
- Сколькие поднимались на княжеские дружины, в которых германцы,
скандинавы, греки, басурмане. А где? Где народ? - прищурился балагур. - За
полушку хлеба продает своего человек голодный и безумный. И нет хорошего
человека, который бы за него вступился. М-да, спаситель ихний так и сказал:
"будете ненавидимы за имя мое". Хорошего человека, если шилом не опорочили и
обман на глаз не положили, не проклинают. Сказал: что говорю в темноте,
проповедуйте на кровлях... А в какой темноте? - вопросительно обвел взглядом
притихшую и внимающую толпу балагур. - Что слышите на ухо, проповедуйте на
кровлях. А кто, кроме черта, может на ухо шептать?
- У них вон, какое оружие! И лошади... - завистливо вздохнули люди.
Высокий старик, убеленный сединой, горько усмехнулся.
- Да в оружии ли дело? Голова не думает свободно, ума нет, беду не
видят ни свою, ни чужую, а только страх. Для того пастухам спаситель нужен,
чтобы в стаде проклятие не снимали. Мы шило не накладываем, наши знания им
как кол в сердце. Род их проклятие живо разбирает, коли Хмельную Сурью в
голове испить. Сурья - Истина, нет в ней неправды, она Родом варится, духами
кажется и в руку ложится.
- Отчего оне нас спасают? Мне их Рай, за ногу подвешенный, зачем? -
снова вступил в разговор балагур. - У меня свой Рай, Ирий сад - не пустое
слово, в нем душа моя и знания, которые пощупать могу, посмотреть на них при
жизни. Истинно, устроен человек по образу и подобию Божьему, в человеке
Царство небесное и Царство Земное. И все законы, на которых вселенная стоит,
применимы к человеку. Сознание наше - искра Божья, как сознание Рода. Велик
человек, от края своего и до края души своей, как Сварог, у которого четыре
головы. И там, где душа, там и Небо, там Перун, а я подобен Велесу, землю
возделывая...
- Так не хотят они, чтобы мы грамотными были! Запретили, - тяжело
вздохнул богатырь. - Наши-то веды забывать стал народ, некому учить.
Грамотных на кожу для книг пускают. А под каждую церковь человека
закапывают. Мол, нет святого, то и церковь недолго простоит.
- Да как же по костям ходить? - возмутился народ.
- Как, как... Обыкновенно! Они ж капища сквернят! - весело отозвался
грамотный балагур. - Самые чистые места, где сила из земли выходит и духи
днем на стороже. Это еще что! - засмеялся он. - У них молитва на костях -