"Фрида Абрамовна Вигдорова. Дорога в жизнь " - читать интересную книгу автора

издалека. Первая карточка, которая идет по рукам, - два мальчугана, две
сияющие улыбки: Володя Зорень и Ваня Зайченко.
- Кто это? - спрашивает Стеклов-младший.
- Это связисты. Дай им поручение разыскать кого-нибудь, принести
что-нибудь, передать - вмиг сделают. А вот это мы в Ялту ездили, в Крым.
На снимке - стройные ряды ребят. Ослепительно белые рубашки. Впереди -
знаменная бригада. Вокруг платаны и прочая южная экзотика.
- Ишь ты! Вот это живут! - с завистью говорят ребята, выслушав мои
объяснения.
Я показываю еще и еще снимки. И вдруг раздается неожиданный вопрос:
- А в вашей коммуне есть карцер?
Это спросил мальчик, которого я приметил в первый же день; мне
запомнилось, с какой хозяйской уверенностью он раздавал белый хлеб
окружавшим его ребятам. Зовут его Андрей Репин. Он тогда оказался
единственным, кому ничего не надо было менять. Все, от рубашки до башмаков,
на нем новое и чистое, и даже на шее - пестрый шелковый шарф. Я и тогда
заметил, какие у него тонкие, правильные черты лица. Потом приметил другое:
когда все работали, этот красивый и чистенький мальчик больше прохаживался
по двору, осматриваясь и наблюдая, словно он впервые пришел сюда минуту
назад. Встречаясь со мной взглядом, он не отводил глаз - глаза тоже
красивые, голубые, под темными, гораздо темнее волос, ресницами, - он
улыбался, и в улыбке - смесь приветливости и затаенной насмешки.
- Нет, карцера там нет и быть не может, - отвечаю я ему. - Там все
добрые друзья и товарищи, им незачем запирать друг друга на замок.
- И чего спрашивает! - ворчит кто-то.
- Ты, видно, не понимаешь, Репин, - продолжаю я. - Зачем этим ребятам
лишать друг друга свободы? Они сумели своими руками построить завод, они
создали для себя чудесную жизнь, интересную и разумную. Зачем им карцер?
Не ответив, он слегка наклоняет голову. Я не уверен, что это знак
согласия.
Пускаю по рукам еще один снимок, объясняю: сигналисты. Они горном
будят коммуну по утрам. Они дают сигнал на обед, на работу, на собрание,
сигнал тревоги и сигнал спать. Они много разных сигналов знают - на любой
случай.
- А у нас звонок. Что вставать, что спать, что обедать - все
одинаково! - говорит Петька.
- "У нас, у нас"! - ворчит кто-то в ответ. - То у нас, а то у них.
Нечего и сравнивать.
- А почему же не сравнивать? - говорю я. - И у нас будет горн, и у нас
будут сигналисты. Вы думаете, харьковцам все так само с неба и свалилось?
Они все сами заработали, своими руками сделали. А вы что же, не сумеете? Не
забыли еще, что у вас тут было три дня назад?
Я припомнил им грязного Петьку в одном башмаке, и ребят, спящих в
одежде на кроватях без простынь, и Коршунова, который вопил, сидя в
изоляторе.
- Вот вам уже смешно вспомнить, как вы тут грязью зарастали, а давно
ли это было? А сейчас не стыдно вокруг посмотреть - всюду чистота. Разве
вот ваша спальня такая, как была?
- Спальня ничего, - отзывается Коршунов и добавляет мечтательно:
- Вот бы еще занавески на окна...