"Фрида Абрамовна Вигдорова. Семейное счастье " - читать интересную книгу автора

Этот дом встречал ее весной и летом широко распахнутыми окнами и
дверями балконов. В пасмурные дни, когда по стеклам бил дождь, окна были
закрыты. Но это только казалось так. На самом деле почти все окна и двери
были распахнуты для Саши. Вон за тем окном в первом этаже жил Гришенко Иван
Васильевич. Инвалид гражданской войны. Он рисовал картинки для артели
"Всекохудожник": чайки, море, кораблики. У его окна всегда толпились
ребята. Через окно были видны мольберт, палитры, краски, в кувшине
большущие кисти. Не было на земле красивее тех картин, что рисовал Иван
Васильевич. Они сохли на подоконнике. Чайки были белые, море синее,
аккуратное. Даже волны аккуратные. А парус! Белый парус на светлом
кораблике. Никто, кроме Ивана Васильевича, не мог так рисовать море, чаек и
паруса.
А вон там, на третьем этаже, жил директор завода Голубев. За ним по
утрам приезжала машина, подумать только! Машина! Тогда машин было не так
много, как сейчас. Директор садился и уезжал, и мальчишки стояли
завороженные, полные зависти и восторга.
Вон с того балкона они с Юлей облили Петьку из кувшина. Он вышел во
двор гордый, в новой рубашке, в прекрасном новом галстуке и серых брюках. А
они взяли и плеснули на него из кувшина. Летом они сидели на ветках каштана
и осмеивали прохожих. Интересно, почему в четырнадцать лет люди бывают
такие вредные? А потом дядя Толя сгонял их с дерева, грозил им шлангом и
кричал: "Тоже! Завели моду!"
В пятнадцать лет она из Сашки превратилась в Сашу, Сашеньку. Один раз
Константин Артемьевич нашел в почтовом ящике записку: "Саша, у меня есть
лишний билет в кино. Может, выберешь минуту? Коля".
Константин Артемьевич долго смеялся и все спрашивал - нет ли там
лишнего билетика и для него?
Когда ей минуло шестнадцать, на день рождения пришла учительница Анна
Дмитриевна, а рядом семенила Юля в белых босоножках. Она и привела Анну
Дмитриевну. Вот это подруга! Вот это подарок!
Счастье входило в эту калитку много раз. Однажды оно легло на колени
букетиком ландышей. И, как всегда, как и прежде, шагнуло в эту калитку,
глянуло через эту решетчатую ограду.
А потом пришло новое счастье. Оно пока не умело шагать, его принесли.
Андрей нес его на руках. Оно звалось Анютой
"Поздравляем!" - кричал ей кто-то из открытой форточки. Дядя Толя
сказал: "А Сашка-то, Сашка!" И все улыбались. И директор завода, и Петька,
который, хоть и был ровесником, казался сейчас совсем мальчишкой. Весь дом
приветствовал их. Дом! Сашин дом! Он станет Анютиным домом, Анюта будет
играть на этом дворе в классы. Прятаться вот в тех закоулках, залезать на
ветки вот этого дерева, как залезали они с Юлей.
...Саша сидела под каштаном около Анютиной коляски с книгой в руках.
Их пригревало солнышко,
За решетчатой оградой двора текла улица. Шли прохожие. Человек с
портфелем, девушка в цветастом платье, старушка с корзиной. А вот показался
из-за угла военный. Еще один, еще. Да это Боря Веселовский, однокурсник
Андрея! Саша встала, приникла к решетке и замахала рукой:
- Ребята, ребята! Мы здесь!
Проснулась Анюта. Саша схватила дочку на руки и снова приникла к
калитке. Они шли ей навстречу. Они глядели поверх ее головы, ведь она