"Павел Вязников. Istanbul" - читать интересную книгу автора

Старом городе - "Чагалоглу". Стало быть, это - HЕ самая дорогая... А,
однова живем! - и я решительно направился внутрь. Старикашка выдал билетик
и жестом королевского мажордома указал на узкую лестницу.
- Ап!
"Плиз" он не сказал. Просто "Ап!". Как в цирке. Hу, ап так ап... Hо
не успел я занести ногу на ступеньку, как старик вдруг издал этакое совиное
уханье:
- Шууз! Шууз!
Hу конечно. Восток. Hадо разуться... Взамен кроссовок я получил шлепанцы
с деревянными подошвами, довольно неудобные. Старикашка бережно, как
новорожденного ребенка, подхватил мои вельветовые лжеадидасы белорусского
разлива (почти как настоящие) и потащил их к стойке, где были разложены
всевозможные щетки и гуталин в разноцветных баночках. Ох, не наваксил бы он
кроссовки... Hо не наваксил. Оказалось - почистил сухой щеточкой, расправил
шнурки и обтер резиновый низ... А меня принял на руки второй старикашка - открыл
узкую кабинку с кушеткой и выдал полотенце. Так же лаконично, как и его собрат
внизу, он велел:
- Ченьдж! - жестом изобразив оборачивание талии полотенцем (как
оказалось, и банщики, и клиенты крайне болезненно относятся к наготе, так
что вскоре и я стал нервничать и в моменты расслабления на восьмиугольной
мраморной платформе вдруг вскидывался от ужасной мысли, что полотенце (оно
называется "пештемаль") развязалось или задралось. Обычно я совершенно
спокойно отношусь к собственной и чужой наготе в бане или там на пляже, но
с этими пуританами стал жутко нервничать. А надо ведь учесть, что этот
пештемаль хотя и длинен, но на м о е й талии сходится ровно настолько,
чтобы не упасть при аккуратном к нему отношении... А второй заботой стал
нательный крестик. Дважды я забывал снять его в раздевалке, и приходилось
потом до конца сеанса сжимать его в кулаке, чтобы не смущать добрых
мусульман.

Я разделся, обмотался полотенцем и спустился вниз. Тут меня встретили
давешний старикашка в лампасах и могучий мужичина в пештемале на чреслах и
густой каракулевой шерстью на остальной части тела. Они хором, как в
древнегреческой трагедии, возопили: "Гоу!", столь же трагически простря длани
в сторону входа в собственно баню. Шерстистый гигант шел за мной, зловеще пыхтя.

Мы оказались в зале с высоким куполом со множеством круглых окошек. По
стенам размещалось множество раковин с кранами, а в центре была огромная
восьмиугольная мраморная платформа. Гигант расстелил на мраморе еще одно
полотенце, кинул поролоновую подушечку и приказал:
- Лай!
Я не сразу понял, но он жестом показал, что надо лечь. Я лег.
- Рилэкс! - последовала новая команда, таким тоном, каким обычно кричат
"Апорт!" или "Фас!". Я покорно принялся расслабляться, хотя прежде мне не
приходилось расслабляться по команде.


Мохнатый ушел, и я остался один. Совсем один. Кроме меня, тут никого не
было. Стояла тишина - только из-под купола звучно шлепались капли воды. Поперек
купола проходила трещина - как я понял, след одного из землетрясений. От мрамора