"Роберт ван Гулик. Четыре пальца ("Судья Ди" #7)" - читать интересную книгу автора

перед судом. Скажите, где вы были вчера вечером?
- О Небеса! Как я об этом не подумал! - запричитал толстяк. - А все
потому, Ваше превосходительство, что я выпил лишнего, клянусь вам! Как раз
перед закрытием конторы ко мне зашел мой старый приятель Цю, золотых дел
мастер, и мы отправились с ним немного выпить в большой трактир возле рынка.
Мы выпили по четыре порции, Ваша светлость, не больше! Я еще довольно прочно
держался на ногах, о чем, наверное, вам сообщил тот бродяга.
Судья утвердительно кивнул. Он не имел ни малейшего представления, о
чем говорит этот перепуганный человек. Ему просто хотелось проверить, был ли
Лэн дома весь вечер, после чего показать ему перстень и спросить, кто была
та девушка, которая предлагала ему эту драгоценность. Но было похоже, что
всплывает что-то, о чем он даже не подозревал. Он сухо сказал:
- Я хотел бы услышать все еще раз, теперь уже из ваших собственных уст.
- Ну, я распрощался с приятелем у трактира, взобрался в свой паланкин и
велел нести меня домой. Я отодвинул шторку на окошке паланкина, чтобы,
знаете ли, впустить немного прохладного воздуха. Ну, и когда мы оказались
как раз здесь, на углу, какая-то банда молодых шалопаев принялась меня
оскорблять. "Жирный лентяй!" - кричали они, если вам угодно знать. Обычно я
пропускаю такие вещи мимо ушей, но тогда я... я был... ну, если честно, то
изрядно пьян, а потому, вероятно, излишне легковозбудим. Я велел своим
носильщикам опустить паланкин и задать взбучку этим шалопаям. Тогда-то ко
мне и подошел старый бродяга. Он пнул паланкин ногой и обвинил в том, что я
издеваюсь над детьми. Такого уже я вынести не мог. Я вышел и ударил его в
грудь. Он свалился на землю, где и остался лежать. - Лэн достал из рукава
большой шелковый платок, вытер им пот с лица и продолжал: - Конечно же, мне
следовало убедиться, что с бродягой ничего серьезного не случилось. Но это
пришло мне в голову, только когда мы уже были на полпути, на склоне горы, и
вечерняя прохлада несколько привела меня в чувство. Я сразу же велел
остановиться и отправил носильщиков домой одних. Вы же знаете, какие это
грубияны и пройдохи, им ни в чем нельзя доверять! Сам же я спустился вниз,
но этого старика уже нигде не было видно. Ну, тогда я нанял новый паланкин и
велел доставить меня домой. Как только я вышел у ворот своего дома, мне
стало так дурно, что, извините за подробности, меня стошнило. Хорошо, что
господин Ван с сыном стояли у ворот своего дома и помогли мне. Его сын -
настоящий великан, но и ему стоило немалых усилий внести меня внутрь. Там я
сразу заснул. Да, прекрасно понимаю, Ваше превосходительстве что мне не
следовало оставлять старика, не убедившись, что с ним все в порядке. А
теперь он, конечно же, подал вам жалобу. Но я готов оплатить ему причиненный
ущерб, понятно, в разумных пределах, и...
Судья Ди поднялся с кресла.
- А сейчас пройдемте со мной, господин Лэн, - сухо сказал он.
Он вышел из кабинета, Дао Гань и озадаченный ростовщик последовали за
ним. Когда они оказались во внутреннем дворе, судья подал знак начальнику
стражи присоединиться к ним.
Они прошли по коридору в тюрьму, где судья приказал тюремщику провести
их в одно из боковых помещений. Там стоял только грубый деревянный стол на
двух подставках, покрытый циновкой из рисовой соломы. Судья приподнял край
циновки и спросил:
- Вы знаете этого человека, господин Лэн?
Бросив на убитого беглый взгляд, Лэн вскричал: