"Павел Вежинов. Измерения" - читать интересную книгу автора

концов и получилось. Подпалив город со всех сторон, турки ушли из него и
расположились в окрестностях на холме у церквушки святой Петки. Но наш дом
уцелел. Оба могли остаться в живых.
По всему видно, что дед сознательно пожертвовал жизнью. И не только
своей, но и жизнью молодой жены. Да, вполне сознательно! Он держал в своих
руках жизнь и смерть. Любовь и достоинство. Как ни сильна была любовь, он
предпочел достоинство. Когда-то это слово объясняло все, даже безумные
поступки. Зато теперь оно все больше теряет цену. Многие считают его
признаком наивности, незрелости, рабской зависимости от химер прошлого. А
в сущности оно, быть может, костяк человеческой нравственности.
Но продолжим. Пока бабушка Петра рассказывала о том, что произошло,
когда она без чувств лежала в траве, мой мозг, словно песчинка, царапала
одна неотвязная мысль. А откуда ты все это знаешь, бабуля? Ведь ты же была
без сознания. Наконец я не выдержал и спросил ее об этом. Она взглянула на
меня строго, даже чуть удивленно.
- Так было! - ответила она сердито. - Я все помню!
Хоть бы сказала: я все слышала. Она же упала лицом вниз. Уже потом
нашли ее в двух-трех шагах от трупа деда. С фрактурой черепа, как сказали
бы сейчас. И в полном беспамятстве. Допустим, что-то из слышанного еще
могло запечатлеться в подсознании, но видеть-то она ничего не могла. Тем
более чалму турка.
Откуда я знаю эти подробности? От деда Лулчо, я уже о нем упоминал. На
рассвете следующего дня он нашел бабушку все еще в полном беспамятстве.
Дед только дивился, как ей удалось выжить без всякой врачебной помощи.
Придя в сознание, она целых десять дней молчала. Ничего не сказала, ни о
чем не спросила, словно ей и так все было ясно. Такой она осталась на всю
жизнь - молчаливой, замкнутой. Словно жила в каком-то другом мире, не
похожем на наш и совершенно, совершенно недоступном.
И все же ее рассказ остался во мне и в моей памяти как истина, а не как
горячечное видение воспаленного мозга. Я знаю, она не обманывала меня, она
пережила все это на самом деле, хотя и в воображении. Так было! - сказала
она мне. Кто знает, может, и вправду было. Дело в том, что все летали ее
рассказа были удивительно правдоподобны и полностью соответствовали тому,
что могло быть в действительности. А не болезненному, лихорадочному
состоянию.
Впервые я увидел бабушку, когда мне было восемь лет.
В то время мы жили в Пловдиве. После службы в армии отец не захотел
вернуться в Панагюриште, городок был слишком тесен для его амбиций. Его
гораздо больше привлекали торговые улицы Пловдива, где он с таким шиком
мог размахивать лакированной тросточкой, пить пиво за столиком, застланным
белой скатертью, или, надвинув на лоб соломенное канотье, кататься в
черной пролетке. Так что он не задумываясь покинул мать, у которой был
единственным сыном.
Бабушка даже не попыталась его удержать. Дала ему денег - причитавшуюся
ему долю отцовского наследства. Этот факт уже сам по себе говорит, что
разбойникам Нури-бея не удалось найти то, что они искали. Сама она почти
за бесценок купила в Панагюриште постоялый двор, разумеется, даже не
заглянув в него, - всеми делами занимался дед Лулчо. Доходов постоялый
двор приносил не бог весть сколько - в то время заведения такого рода
повсюду стали приходить в упадок, но двум неприхотливым людям и этого было