"Павел Вежинов. Измерения" - читать интересную книгу автора

пожалуй, даже необъяснимо. Взять хотя бы ее появление в Панагюриште. До
самой смерти она ни разу не упомянула ни об отце, ни о матери. Не было у
нее ни метрического, ни брачного свидетельства, так что я даже не знаю,
как ее по-настоящему звали. Да и не очень-то стремился узнать, мне
почему-то казалось, что излишнее любопытство оскорбит ее память.
Впрочем, кое-кто из родичей постарше поговаривал, что бабушка вовсе не
из Мечки. Места там глухие, в селах все друг друга знают. Отец шутил, что
дед Манол похитил себе жену у каракачан [представители грекоязычной
этнической группы Балканского полуострова; занимаются преимущественно
овцеводством и ведут полукочевой образ жизни]. Мне эти шутки не нравились,
хотя, пожалуй, они были не лишены оснований. Когда бабушка появилась в
Панагюриште, в ее длинные, до пояса, косы были вплетены бусы и множество
медных и серебряных монет, каких мечкарские девушки в то время не носили.
Сукман у нее был узкий, прямой, без складок. Не то чтобы я стыдился быть
каракачанским потомком, просто это неверно. Бабушка Петра говорила на
чистейшем и благозвучнейшем болгарском языке, на каком и поныне говорят в
пустеющих панагюрских селах. Дед привез ее на своем гнедом коне,
лоснящемся и злом, как осенний стручок перца. Она сидела за его спиной,
выпрямившись, по-мужски обхватив ногами могучий круп лошади, так что ее
тоненькие, почти детские ноги в лиловых вязаных чулках видны были почти до
самых колен. Она была такой маленькой и худенькой, что люди поначалу
просто не поняли, кого это привез Манол - то ли девушку, то ли мальчика.
Показалась она им слишком смуглой, почти желтой, одним словом, дурнушкой,
годной разве что в служанки, а уж никак не в жены. Сокрушались люди: Манол
- человек богатый, ученый, полсвета объездил, каких только людей, каких
женщин не видывал - от черкешенок до белолицых полнощеких банатчанок, а на
что польстился. В те времена, если девушка была не в теле, не кровь с
молоком, как говорится, ее и за девушку-то не считали.
Никто из родичей невесты на свадьбу не явился, хотя Мечка не бог знает
как далеко от Панагюриште. Несмотря на это, свадьба прошла очень весело -
пошумели изрядно, как говорил другой мой дед, Лулчо. Одни кричали, что
молодая "краденая", другие - что "найденная", третьи - что упала с
орехового дерева, видимо, намекая на ее малый рост. Но бабушка держалась с
большим достоинством, без капли смущения или детской стеснительности,
будто и впрямь была невестой из знатного рода. Сидела на своем месте
молча, еле касаясь гостей взглядом, еле наклоняясь, когда нужно было
поцеловать руку кому-нибудь из стариков. Все это в целом произвело
благоприятное впечатление на гордых и самоуверенных панагюрцев.
Сейчас я думаю, что бабушка была очень хорошенькой, даже красивой, но в
современном смысле слова. Это видно хотя бы по фотографии. Чудесный овал
лица, чуть скуластого, но с очень нежным подбородком. Тонкие черты, живой
сверкающий взгляд женщины, осознавшей себя. На фотографиях тех лет обычно
жена сидит, а муж стоит рядом, положив руку на спинку стула. Тут было
наоборот - дед сидит, а она стоит слева от него и улыбается своей еле
заметной лукавой улыбкой. При жизни бабушка очень часто показывала мне
этот снимок и объясняла все, особенно что какого цвета. Желтая блуза -
такие и сейчас носят, - лиловый суконный контошик [верхняя одежда с
откидными рукавами] и вместо сукмана - длинная, до пят, черная юбка. Волна
умиления и сострадания захлестывала меня, когда я видел, как она постарела
по сравнению с портретом. Бабушка прекрасно понимала мое состояние, хотя