"Павел Вежинов. Белый ящер" - читать интересную книгу автора

никаких определенных обязанностей. Это, конечно, не означает, что он
бездельничал, потому что назвать Несси добросовестным - значит не сказать
ничего. Работа заполняла всю его жизнь, бездействие для него равнялось
несуществованию. В этом отношении Несси не слишком отличался от пишущих
машинок или телевизоров. Даже во время еды или отдыха в голове у него чуть
слышно, но безостановочно пощелкивал ужасный мозговой механизм.
В остальном жизнь его протекала спокойно, как река, вышедшая на равнину
- ни резких поворотов, ни порогов, пологие берега поросли травой, вода
мутная и словно бы мертвая. Рыбы в ней не так уж много, но зато нет и
лягушек. Как и любая речка, она не знает, в каком направлении, к какой
цели течет, да это ее и не интересует. Каждый день Несси был похож на
другой, единственное разнообразие вносили женщины. Сменялись только они.
Но Несси менял их не так, как меняют обстановку или украшения, а, скорее,
как блюда, которые обедающий рассеянно выбирает в меню. Просто потому, что
не принято каждый день есть одно и то же - не зря же утверждают, что от
этого пропадает аппетит. Вряд ли оно так: чаще всего аппетит пропадает как
раз у того, кто слишком дотошно изучает меню.
Среди немногих человеческих добродетелей Несси больше всего уважал
точность. Он просто носил ее в себе - так же, как свое могучее сердце или
исправно действующие почки. Вставал Несси в пять часов утра, все равно
зимой или летом. Мгновенно, как заранее заведенный механизм, просыпался и
тут же вскакивал, даже не оглянувшись на постель. Да и зачем, ведь из-за
постели только даром теряешь время. Снов он по-прежнему не видел, но
теперь этот вынужденный отдых не был таким безжизненным и бесчувственным,
как в детстве. Порой ему словно бы что-то грезилось - что-то далекое и
смутное. Поднявшись, Несси открывал окно, независимо от того, разгоралось
ли над городом летнее утро или снежный вихрь кружился в желтоватом сумраке
фонарей.
Конечно, Несси предпочитал летние утра, спокойные, тихие, полные
скрытого света и сияния. Он стоял у окна, свободно и сильно дыша - именно
так, как это рекомендуют медицинские журналы, - и совершенно не замечал
запаха бензина и масла, струившегося от неостывшего за ночь асфальта -
обоняние у него было слабым. Не засматриваясь на нежный румянец восхода,
он рассеянно обводил взглядом пустынные фасады напротив. Большинство окон
было открыто, в них отражались улица, тополя, даже дальние горы, укрытые
белой шапкой облаков.
В десять минут шестого Несси появлялся на бульваре в голубом
тренировочном костюме и безупречно белых кедах. Маршрут его всегда был
одинаков - те же улицы, повороты, скверы. Ровно через шестнадцать минут он
уже был в парке. Где-то за телевизионной башней делал короткую утреннюю
зарядку. Затем бег - ровно пятьдесят минут, ни больше ни меньше. Пожалуй,
это было самым лучшим в его монотонной жизни - Несси бежал быстро,
энергично, остро ощущая силу и жизнеспособность своего тела. Бег вызывал в
нем что-то вроде исступления, переполняя какой-то непонятной физической
алчностью. Но и тут он никогда не увлекался настолько, чтобы забыться.
Неумолимые внутренние часы заставляли его останавливаться с точностью до
секунды. Пять минут отдыха, после чего Несси измерял пульс - все те же
неизменные пятьдесят два удара в минуту - день за днем, год за годом.
Приятней всего было возвращение, он и сам не понимал почему.
Возвращался Несси не по аллеям, а напрямик через лес по еще влажным и