"Феликс Ветров. Старая проза (1969-1991 гг.) " - читать интересную книгу автора

Байдарову представлялся беспомощный, потерявший управляемость и силу
самолет, брошенный в коловерть ледяного вихря, и ему было ясно, что
надеяться не на что.
Здесь было не впервой терять друзей.
Они уходили иногда поодиночке, иногда целыми экипажами. Все бывало.
Но после этой аварии был поставлен вопрос о создании дополнительной
станции наведения, которая могла бы точнее доводить авиацию до нужных точек.
Создать такой маяк было решено на острове Далеком.
И через месяц, с приходом тепла, вздымая над островом стаи крачек и
люриков, затарахтел вертолет, и из него вышел Байдаров - в телогрейке и
красном свитере, сосредоточенный, деловой, строгий.
У него... да у него даже дыхание перехватило от радости, когда он
услышал, что есть такая нужда в радисте на острове.
Но когда семь лет назад он вошел в первый раз в этот худо-бедно
утепленный, крохотный домишко, глянул на низкий дощатый потолок, на железную
койку, стало не по себе. Вот тут... одному... Но на столе стоял могучий
армейский всеволновый приемник "Волна", рядом с ним - передатчик и серый
шкаф радиомаяка. Хозяйство было не первой свежести, но серьезное, оно
требовало настройки, ухода, это была его давнишняя неизменная страсть, и
пришел день, когда он почувствовал там себя совсем неплохо: затухающий голос
бортрадиста кричал ему в ухо слова благодарности, приветы от экипажа...
Потом еще многие благодарили.
Он жевал сладкую мороженую картошку, пуще глаза берег и холил, кормя
соляркой, источник жизни - дизельный движок, колотил топором смерзшиеся
пельмени, измерял осадки, передавал в Центр ледовую обстановку, ловил музыку
Индии, Америки и Швеции, закинув руки за голову, лежал на койке, слушая
"Угадайку", перечитывал старые "Огоньки", но нет-нет да и являлись издалека
мечты, желания, знакомые лица.
Горькие и светлые воспоминания окружали... В груди щемило, хотелось
поговорить с кем-нибудь, он начинал возиться с Прошкой, пес, здоровенная
хитрая лайка, притворно рычал, скалился, щелкал зубами.
Так они вместе с Прошкой дожидались весны, света и борта - вертолета,
который возвращал их на Большую Землю, в город.
Там Байдаров дня три занимался бумажной суетой, счетами, накладными,
погрузкой еды, запчастей и топлива для нового сезона, получал разом за
полгода огромные свои "северные", гулял неделю, пил-угощал с мужиками,
крутил с бабьем, а после весь свет ему был не мил, муторно становилось и
пусто.
И он, каждый раз еле дожидавшийся Большой Земли, уже снова ждал и не
мог дождаться, когда залезет в обшарпанный "МИ-4", заваленный мешками,
бочками, ящиками, бухтами проводов...
Такова была его жизнь, привычен и размерен был ее ритм: месяцы
одиночества, короткие, редкие вылазки к людям и снова - остров, снова месяцы
в непростой и утомительной работе корректировщика полярной авиации.
И вот, спустя семь лет такой жизни, Байдаров вышагивал по залу
ожидания, зная, что от этого рейса в Москву зависит его судьба.
Метет за окном... Северное проклятье...
Она придет, будет ждать. Пройдет час. Потом еще полчаса. И еще. Она не
уйдет. Она будет ждать долго, очень долго... но...
И полетит она в свой город, и будет ей худо, тяжко возвращаться, опять