"Максим Веселов. Гоголиада " - читать интересную книгу автора

- Не стоит беспокоиться! Наслаждайтесь вниманием и обожанием публики!
Граф отмахнулся от ее намеков, как от комара. Он уже блистал, искрился
и отсвечивал, все балы, на которых ему доводилось бывать, он воспринимал
исключительно личностно. Это его усаживали на трон всеобщего внимания, это
им любовались, его восхваляли. Юлой кружился вокруг нимфеток, застывал в
почтительно восхищенных позах перед старлетками и панибратски жал руки всем
персонам мужеского пола. Невнимания к собственной персоне Граф себе
позволить не мог. Звезда, одним словом - звезда. Или комета, наполненная
пылью и льдом.
Оркестр грянул полонез, публика перманентно прекращала жевать и
пускалась в пляс.
В конце концов, за столом остались только ярые не танцоры, либо
приверженцы неугомонного Бахуса. Князь Жировой задумчиво тыкал вилкой в
зеленый салат и долго, по-козлиному двигая челюстью из стороны в сторону, -
пережевывал. Вот кто-то полез ложкой через весь стол в супницу и рукавом
опрокинул фужер в селедку, д,Обильон уронил тефтелю на панталоны, и
беспомощно оглядывает стол в поиске салфетки. Ему подали, пусть теперь
оттирается. Музыка ревет без остановки, оркестр честно отрабатывает свои
кровные, вот уж кому любой праздник - каторга! Вдруг плеснул канкан, и
публика рванула задирать ноги и юбки. Что алкоголь и безудержное веселье
делают с людьми! Какими степенными они сходили с подножек карет опираясь на
руки слуг! Вот у кого-то лопнули штаны и он, не заметив, продолжает канкан,
у герцогини Люпашиной разлетелось жемчужное ожерелье, кто заметили, ринулись
собирать жемчуг, падают на четвереньки и ползают средь продолжающих скачки
канкана обезумевших танцоров. Кто-то кого-то задевает ногами или просто
пинает в экстазе пляски, кто-то валится сверху на ползающих, думая, что
это - новая игра, весело, одним словом. Праздник удался.
И тут Гоголиаде показалось, что к танцующему шабашу примешались
знакомые тени из плоти, да нет, конечно же - без плоти, просто плотные
тени... Они снуют меж разгоряченных пляской тел, корчат рожи, размахивают
хламидами нелепых одежд, взмывают вверх до потолка и обрываются вниз, сквозь
пол. Их никто не видит.
Кроме нее одной. Это она связана с ними видимостью причин, это по ее
душу они появляются, требуя внимания и участия. Это ее мозг они раздирают в
клочья и сводят в могилу, в мир теней, откуда сами вышли и, конечно же, не
без ее участия.
Граф, уловив состояние хозяйки дома, диагностировав на глаз, что
состояние это близко к обморочному, стал закруглять бал и провожать гостей.
Точнее - выпроваживать. Разгулявшаяся публика дебоширила бы здесь до утра, а
теперь, подхватив идею Графа (оброненную шепотом и вбок), засобиралась на
ночной пароход, прогулочный речной кабак. Теперь, если не утопнут там все
вместе или по отдельности, то уж точно догуляют на славу. Иными словами -
прогуляют все, что у кого есть. Все, кто мог еще удерживать собственное тело
относительно вертикально, подходили поочередно к Гоголиаде и Графу
прощаться. Много было сказано благодарности и произведено попыток выразить
восхищение. Самый удачный спич звучал примерно так - "Спасибо, за то, что
все, вот так и разом, как давно, почаще вам юбилеев!" Из парадной
вываливались господа, прямо на руки распихивающим их по экипажам слугам.
Бардак медленно, но верно шел к завершению. Граф свесился через леера, махал
отъезжающим и кричал своим друзьям: