"Анатолий Вержбицкий. Творчество Рембрандта " - читать интересную книгу автора

передвижничества, художественный и музыкальный критик Владимир Васильевич
Стасов называл Рембрандта "великим родоначальником нового европейского
искусства", а идеолог враждебного передвижникам течения "Мир искусства",
живописец Александр Николаевич Бенуа считал творчество Рембрандта "чудом в
истории человечества". Выдающийся русский художник, идейный вождь
передвижников Иван Николаевич Крамской называл Рембрандта "великим из
великих", а один из величайших сынов России Илья Ефимович Репин писал:
"Рембрандт более всего любил гармонию общего, и до сих пор ни один художник
в мире не сравнялся с ним в этой музыке тональностей, в этом изяществе и
законченности целого".
А целое для Рембрандта - это человек и Вселенная.
Но этот художник, открывший человечеству такие глубины познания, такие
красоты самой горячей и щедрой любви, художник, в творчестве которого добро
сияет с такою всепокоряющей силой, умер в нужде, непонятый, даже отвергнутый
современниками, отупевшими от чванства и самодовольства голландскими
бюргерами, поправшими лучшее, что за свою многовековую историю дал их народ.
Рембрандт - имя, ставшее легендой.
"Все писавшие в последнее время о Рембрандте, - так начинает свой очерк
о художнике великий бельгийский поэт Эмиль Верхарн, - мерили его аршином
своей точной, рассудочной, ученой критики. Они старались разобрать его жизнь
год за годом, радость за радостью, несчастье за несчастьем. И вот теперь мы
знаем все подробности его биографии, интересуемся его манией
коллекционировать, его семейными добродетелями, его родительскими заботами,
его неизменными увлечениями, его богатством, его разорением, его кончиной.
До нас дошла опись его имущества и документы по опеке над сыном, и благодаря
этому критики могли проникнуть в жизнь великого человека, словно его
бухгалтеры. Их кропотливые изыскания бросились на громкую известность
Рембрандта, как рой муравьев. Его обнажили - не без почтения, правда, но с
беспощадным любопытством. Ныне он похож на того нагого бичуемого Христа у
колонны, которого он, как говорят, рисовал, думая о своих кредиторах. Он
мог, рисуя его, думать о своих будущих критиках".
Современная наука, терпеливая, мелочная, все крошащая, работающая
только самыми точными инструментами, гордится тем, что составила подробную
опись громкой славы Рембрандта. Она оставила на этой славе следы своих
маленьких зубов, она обгрызла ее острые углы, но не смогла прорыть себе хода
в глубь ее громадной, великолепной, таинственной массы. Что до нас, то мы
попытаемся критиковать Рембрандта не извне, а изнутри, из глубин его духа.
Гений Рембрандта ван Рейна, этого торжественного и печального
художника, властвует над думами и мечтами нашего времени, быть может,
сильнее, чем сам Леонардо да Винчи. Можно допустить, что современники
Рембрандта: Терборх, Метсю, Питер де Гох, или даже Броувер, Стэн и Ван
Остаде являются выражением своей спокойной, чистенькой и мещанской страны.
Они жили во времена ее благополучия и роскоши, когда богатство и слава
вознаграждали Голландию за ее вековую борьбу с природой и людьми. У этих
маленьких мастеров были все достоинства и недостатки их сограждан. Они не
мучались в размышлениях, не возвышались до великих идей истории, отчаяние и
скорбь не пронизывали их души, и в глубинах их сердец не обитали страдания
человечества. Они почти не знали стонов, слез и ужаса, поток которых катится
через все века, затопляя сердца.
Среди них Рембрандт является подобно чуду. Или он, или они выражают