"Петр Петрович Вершигора. Люди с чистой совестью (про войну)" - читать интересную книгу автора

очень узкой яме голову уже знакомого мне политрука. Высунувшись, он
сказал мне:
- Э-эх, товарищ помкомвзвода, а я на вас надеялся больше, чем на
кого-нибудь другого. Вы же все-таки человек сознательный.
В это время батарея вражеских полковых минометов опять возобновила
беглый огонь, обрабатывая наш передний край. Я очутился в канавке,
которую колхозники вырыли для предохранения свеклы от совки. Помню,
что мне было очень трудно втискивать свое режиссерское брюшко в эту
узкую канавку. Но как-то я все-таки в ней устроился. Минут через
десять немцы начали атаку. Сбоку нас стали обходить автоматчики.
Кто-то из бойцов нашего взвода крикнул:
- Командира убили!
И тут я понял, что мое место вместе со взводом, но вдруг увидел,
что взвод поднялся со своих мест и улепетывает через свекловичное
поле.
В этот момент я увидел первого немца.
Одна автоматная очередь прошла очень близко возле меня. Разрывные
пули защелкали рядом по свекольной ботве. Немец, молодой парень в
самодельном камуфляжном костюме из листьев, привязанных к
плащ-палатке, с автоматом в руках подползал ко мне. Очевидно, запасную
обойму он держал в зубах. Мне тогда показалось, что это кинжал или
вообще что-то страшное. Но немец не замечал меня. Он стал обстреливать
наш бегущий взвод, и я увидел двух или трех упавших бойцов. Я взглянул
на место, где должен был находиться политрук. Его там не было. У меня
мелькнула мысль: "На войне нельзя бегать. Даже отступать нужно лицом к
врагу". Один автоматчик на моих глазах расстреливал целый взвод спин.
Когда немец находился уже в нескольких шагах от меня, я вспомнил, что
являюсь командиром этого взвода, так как командир убит.
В бою бывают моменты, когда сознание уходит. Должен сказать, что и
в последующих боях мне приходилось испытывать подобное состояние. Вот
и в этот первый мой бой я не помню, что именно было со мной дальше.
Только помню, что гитлеровский автоматчик лежал мертвый, а я стоял
около него. Но и сейчас я не уверен до конца, что это я его убил.
Опомнившись только тогда, когда немец стал трупом, я взял его автомат,
мой первый трофей, догнал взвод и заставил людей подчиниться себе.
Приказал им залечь, отстреливаться, затем по команде отходить, опять
ложиться и опять стрелять. Так продолжалось, может быть, всего
несколько минут, нужных нам для того, чтобы пробежать сто - сто
пятьдесят метров и забраться в окопы, которые находились на краю села.
Мы засели в окопах и начали томительный, однообразный
оборонительный бой, который по существу является перестрелкой.
Что еще запомнилось мне в первом бою? Какие-то люди на свекловичном
поле, подняв руки, двигались по направлению к вражеским пулеметчикам,
которые тоже поднялись с земли и шли навстречу. Этих людей было
пятеро. Немец был один, далеко позади плелся его второй номер. Решение
пришло само собой. Я скомандовал "огонь" взводу, который уже полностью
подчинялся мне, и одним залпом из нескольких ручных пулеметов и
винтовок мы скосили их всех: и тех, кто хотел сдаться, и тех, кто
собирался брать пленных.
Так окончился мой первый бой. Еще две детали, которые остались в