"Петр Петрович Вершигора. Люди с чистой совестью (про войну)" - читать интересную книгу автора

продовольствии, одежде. Этим же занимался и Руднев, но, кроме того,
он, как какая-то грандиозная человеко-динамо-машина, заряжал людей
моральной и душевной энергией. Конкретных целей, маршрута мы не могли
раскрывать из соображений конспирации, но каждый партизан знал, что
боевое задание Ковпаку давал сам Сталин, и это воодушевляло людей,
накаляло их энергией.
Осенний лагерь партизан гудел, как пчелиный улей: ковали лошадей,
чинили повозки, выбрасывая прогнившие части, подгоняли сбрую, грузили
вещи, прилаживая ящичек к ящичку, обматывали тряпками каждую гайку на
колесе. Дед Ковпак ходил между повозок, постукивал палкой по колесам,
иногда тыкал в бок ездовому.
- Щоб було по-партизанскому, щоб ничего не стукнуло, не грохнуло, а
тильки щоб шелест пишов по Украини! - Затем, многозначительно подняв
палец, спрашивал ездового: - Поняв? - и, одобрительно улыбнувшись,
проходил дальше.
Ездовой, пожилой дядя с запорожскими усами, провожал взглядом
старика и восхищенно говорил:
- Ну и голова...
И когда часа через два, обойдя весь лагерь, Ковпак возвращался
обратно, ездовой стоял у повозки вытянувшись и ел глазами командира.
- Ну как?.. - спрашивал Ковпак мимоходом.
- Повозка - як ероплан... - отчеканил обозник. - Не стучить, не
брязчить, як пташка летить...
Ковпак, удовлетворенный, проходил к штабу.
Вечерами начинались песни. Ковпак, Руднев, Мирошниченко, Дед Мороз,
Базыма и другие собирались возле штаба у костров, где на пнях были
положены доски в виде скамеек. Самодеятельные вечера эти назывались
"Хор бородачей". На этих же вечерах не шутя были занумерованы и взяты
на учет все партизанские бороды. Каждой был назначен город для бритья.
Все города эти в то время находились в глубоком немецком тылу.
Курочкин должен был брить бороду со взятием Харькова, Базыма - в
Киеве, Дед Мороз - в Путивле. Я выбрал Берлин.
У костра, метрах в ста от нас, собирались разведчики. В разведке
был парень с феноменальной памятью, политрук Ковалев. Каждый вечер с
семи-восьми часов начинал он тихим и ровным голосом, на память,
рассказывать нам почти слово в слово читанные им книги, и эти рассказы
продолжались иногда до рассвета. Вначале это были фельетоны с
четвертой страницы "Известий", рассказы Чехова, пьесы неизвестных мне
авторов.
Однажды вечером он начал рассказывать "Анну Каренину". Автоматчик
Бережной и разведчик Горкунов, разинув рты, слушали равномерно
журчавший голос. Ветер шумел в верхушках елей и ясеней, осыпались
листья. Отчаянные смельчаки Илья Краснокутский, Князь, Намалеванный,
Мудрый и Семенистый, затаив дыхание, в Брянских лесах переживали
некогда пережитое персонажами Льва Николаевича Толстого.
На наши литературные вечера собирались наиболее экспансивные,
молодые и деятельные представители партизан.
В особенности полюбила их третья рота.
Третья рота автоматчиков под командованием сержанта Карпенко
заслуживает того, чтобы о ней рассказать. Сержант Карпенко с группой