"Лев Вершинин. Приговоренные к власти (Роман-хроника)" - читать интересную книгу автора

многодневной рыжевато-седой щетиной лицо узника.
- Ты не хочешь жить? Почему?
Эвмен на миг задумывается. Негромко хмыкает.
- А зачем? Я не верю, что державу удастся спасти. Я вижу впереди кровь
и ложь. Все, чему я служил, стало тенью. И я, часть этой тени, предпочитаю
слиться с нею...
- Но я не хочу быть твоим палачом, - почти кричит Антигон.
Голос же кардианца по-прежнему дружески спокоен и даже благостен.
- Поверь мне, лучше уж - ты. Палачом был бы любой другой. А ты просто
освободишь того, для кого этот мир стал тюрьмой...
Короткое молчание.
- Могу ли попросить тебя об услуге, Антигон?
- О чем хочешь! - не задумываясь, отвечает наместник Азии.
- Позаботься о судьбе моих учеников... Кинея и Гиеронима. Это хорошие
юноши, умные и преданные.
Киней? Гиероним?
Антигон соображает не сразу. Затем вспоминаются имена и даже лица.
Ну разумеется! Те самые мальчики-греки, которых еще в Вавилоне приютил
Эвмен, взял в науку. Не то воспитанники, не то секретаришки. Смышленые,
кажется, парни...
Говорят, когда Эвмена вязали, они попытались его защищать и чудом
отделались тумаками...
- Я оставлю их при себе!
Эвмен качает головой.
- Они не останутся с тобой. Впрочем... Гиероним, возможно, и
останется. Киней - нет.
Перерубленная скверно заросшим сизым шрамом бровь Антигона дергается.
- Что ж! Его воля. Держать не стану. Отпущу, снабжу необходимым. А
ты... Не передумаешь, а?
Молчание. Из тех, что красноречивее любого ответа.
- Прости. Когда ты хотел бы, чтобы это случилось?
Несколько мгновений кардианец размышляет.
- Пожалуй, на закате. Тень уйдет в тень, когда тени сгустятся.
- Быть по сему.
Наместник Азии медленно проводит ладонью по обветренному лицу, от
бровей к бороде. И удивленно ощущает на пальцах влажные потеки.
- Будь ты проклят, Эвмен Кардианский! - говорит он без злобы, с
нескрываемой грустью. - Тебе что, трудно было пасть в бою?
И кардианец, уже стоящий на пороге, оборачивается, негромко звякнув
кандалами.
- Знаешь, Одноглазый, - отвечает он почти весело, - я честно пытался.
Так ведь ни у кого не получилось, как назло. Радуйся, Антигон!
- Радуйся и ты! - машинально откликается стратег.
Распахнув полог, он стоит на пороге и смотрит вслед, как ведут Эвмена
по молчащему, прячущему глаза стану. Он видит: с двух сторон подбегают к
кардианцу темноволосые, похожие один на другого юноши, на вид - ровесники
Деметрию. И смутно припоминает: да, конечно, они и есть, правда, в Вавилоне
это были совсем мальчишки, не доросшие даже до эфебии. Лица молодых эллинов
блестят от слез, кудрявые бороденки судорожно дергаются, а Эвмен,
придерживая на ходу серебряные оковы, говорит им что-то