"Лев Вершинин. Первый год Республики (Авт.сб. "Хроники неправильного завтра") [АИ]" - читать интересную книгу автора

расстраивается, пуще прочих новостроев екатерининских, кроме разве что
Одессы да Севастополя. Кое-где даже и замощено: грубо, щебенкой... а все
же! - не Азия какая-то, почти что Европия... иль, того пуще! -
Россия-матушка. И средь домов-мазанок, чем к центру ближе, тем чаще
высятся серокаменные, с мансардами, кой-где и с мезонином. Стены, правда,
пообгорели, плетни повалены, пух-перья вьются в воздухе, оседают в грязь.
Невольно Бестужев прислушался к тихим голосам за спиной. Кто говорит? -
не понять. Однако же складно.
- Светлейшим князем Потемкиным-Таврическим сей город заложен в честь
императрицы...
Короткий смешок.
- Вишь ты, и тут Катьке потрафил, жох!
- Надо думать... Зря что ли самолично посетить изволила?
Генерал, не оборачиваясь, махнул рукой. Разговор оборвался.
Остановились у собора, схожего с грудой кирпичей.
Ишь, махина заложена, - лениво подумал Бестужев. - Когда ж достроят
такую-то? - не при нас уж, видать. Оглянулся, прикинул пройденный путь.
Однако же! и не заметил, а версты с три отшагал. Ну и славно: хоть
раздышка малая, левой-правой, ни о чем не думая, ничем душу не терзая.
Глядя на недостроенный собор, припомнил рассказы о нем, слышанные еще в
Киеве: мечтал светлейший всей Европии нос утереть, да не успел, помер, не
хватило богатырю силушки... теперь достроят ли? И сам себе, едва ли не
вслух, ответил с веселой злостью: а достроим! Мы и достроим... когда
победим. Самое придет время строить и обустраивать!
Только вот победить бы...
Бездумный покой исчез, словно и не было; вновь подступили нелегкие
мысли.
Что ж, город отбил, приказ исполнил; уже и депеша о сем в Киев послана.
И что с того? - ежели сам Кармалюка отошел невредимо, да сухиновцев
сберег, да прочей швали у вора несметно! Вот ежели б исхитриться к
генеральной баталии хама вынудить и основные скопища его конфузии
подвергнуть, да разогнать по степи, да пустить татар, чтобы нарубили
вдогон в охотку... иное сложилось бы дело; сами б мужички ружьишки
побросали, на коленях приползли бы с вожаками повязанными... Сие и была б
истинная виктория! Контрибуция фуражом да провиантом, рекруты. Но... не
настигнуть.
Разве что сам вернется, город отбивать. Вся на это надежда. Сам себя
повязал Катеринославом гетьман: рассылал по селам универсалы корявые,
сулил навеки учредить на сей земле страну Гайдамакию, в городе же
Катеринославе престол гетьманский поставить. Назвался груздем, так теперь,
кроме кузова, лезть хлопу некуда; мужик - что лошадь: доверчив-доверчив,
ан если учует слабинку, не пощадит - скинет и продаст, аки Пугача некогда.
Михаил Петрович покачал головой. Поймал быстрый сочувственный взгляд
Горбачевского. Что скажет Ваня? - ведь здешний, должен мужика понимать.
- Майор, как думаете: вернется гетьман?
Горбачевский пожал плечами.
- Как я думаю, так вернется. Нет у него иного пути.
Значит, так и есть. Вернется. Подтянет основные толпы, завернет в них,
как в тулуп, Первую Мужицкую, вытащит из размокшей грязи страшные свои
дроги с косами на дышлах и колесных втулках и - кинется отнимать столицу