"Жюль Верн. Завещание чудака" - читать интересную книгу автора

громадная голова, жесткие черные волосы, совсем коротко остриженные, под
густыми бровями большие круглые, глупые глаза быка, низкий покатый лоб,
оттопыренные уши, выдвинутые вперед в форме пасти челюсти, густые усы,
подстриженные в углах губ, и рот, полный зубов, потому что все самые
здоровые удары по физиономии до сих пор не вышибли ни одного из них.
Туловище его было похоже на пивную бочку, руки - на дышла, ноги - на
столбы, созданные для того, чтобы поддерживать все это монументальное
сооружение в образе человека.
Человека? Так ли это? Нет, животного, так как ничего, кроме животного,
не заключалось в этом колоссальном существе. Все его органы работали
наподобие различных частей какой-то машины, механизмом которой заведывал
Джон Мильнер. Том Крабб пользовался славой в обеих Америках, но абсолютно
не отдавал себе в этом отчета. Он ел, пил, упражнялся в боксе, спал, и этим
ограничивались все акты его существования, без каких-либо интеллектуальных
затрат. Понимал ли он ту счастливую случайность, которая сделала его одним
из группы "шестерых"? Знал ли, с какой целью он накануне маршировал своими
тяжелыми ногами рядом с погребальной колесницей, под шум громких
рукоплесканий толпы? Если понимал, то только очень смутно, зато его
антрепренер отдавал себе в этом полный отчет, и те права, которые он,
Крабб, приобрел бы благодаря этому случаю, Джон Мильнер сумел бы уж
использовать для себя. Вот почему на все вопросы репортеров, касавшиеся
Тома Крабба, отвечал он, Джон Мильнер. Он сообщил им все подробности,
могущие интересовать читателей газеты Фрейе Прессе. Его вес - 533 фунта до
еды и 540 после; его рост равнялся 6 английским футам и 10 дюймам, как это
уже было сказано выше; его сила, измеренная динамометром, - 75
килограммометрам; максимальная мощь сокращения его челюстных мышц - 234
фунта; его возраст - тридцать лет, шесть месяцев и семнадцать дней; его
родители: отец - скотобоец на бойне фирмы "Армур", мать - ярмарочная
атлетка в цирке "Суонси".
Что можно было еще спросить, чтобы написать заметку в сто строчек о
Томе Краббе?
- Он ничего не говорит! - заметил один из журналистов.
- Да, по возможности очень мало, - ответил Джон Мильнер. - Для чего
давать лишнюю работу языку?
- Может быть, он и думает так же мало?
- А для чего нужно ему думать?
- Совершенно не для чего, мистер Мильнер.
- Том Крабб представляет собой сжатый кулак, - прибавил тренер, -
сжатый кулак, всегда готовый и к атаке и к обороне.
А когда репортеры Фрейе Прессе уходили:
- Скотина! - сказал один из них.
- И какая еще скотина! - подтвердил другой.
Без сомнения, они говорили это не о Джоне Мильнере.
Пройдя бульвар Гумбольдта и идя по направлению к северной части
города, вы попадете в двадцать седьмой квартал. Жизнь здесь идет спокойнее,
население менее деловито. Приезжему может показаться, что он попал в
провинцию, хотя это выражение в Соединенных штатах не имеет никакого
значения. За Вабан-авеню начинается Шеридан-стрит. Следуя по ней до № 19,
вы подходите к семнадцатиэтажному дому скромного вида, населенному сотней
жильцов. Здесь в девятом этаже занимала небольшую квартирку из двух комнат