"Жюль Верн. Опыт доктора Окса" - читать интересную книгу автора

утверждение может быть опровергнуто. Советник покачал головой в знак
согласия, потом умолк на добрых полчаса. Все это время и бургомистр и
советник пребывали в полной неподвижности.
Наконец Никлосс спросил Ван-Трикасса, не приходила ли его
предшественнику - лет этак двадцать тому назад - в голову мысль об
упразднении должности гражданского комиссара. Эта должность обходилась
Кикандону в тысячу триста семьдесят пять франков и несколько сантимов в
год.
- Конечно, приходила, - ответил бургомистр, с величавой медлительностью
поднося руку к своему ясному челу, - но сей достойный муж так и умер, не
дерзнув принять решения по данному вопросу, да и вообще не решился
провести ни одного административного мероприятия.
Это был мудрец. Почему бы и мне не поступать подобно ему? Советник
Никлосс ничего не нашел возразить бургомистру.
- Человек, который умирает, не приняв никакого решения за всю свою
жизнь, - важно прибавил Ван-Трикасс, - весьма близок к совершенству, какое
только доступно на земле. Сказав это, бургомистр нажал мизинцем кнопку
звонка с приглушенным звуком, и раздался скорее вздох, чем звон. Тотчас же
послышались легкие шаги. Казалось, прошелестела мышь, пробежав по толстому
ковру. Дверь отворилась, беззвучно поворачиваясь на смазанных петлях.
Появилась белокурая девушка с длинными косами. Это была Сюзель
Ван-Трикасс, единственная дочь бургомистра. Она подала отцу набитую
табаком трубку и маленькую медную жаровню и, не вымолвив ни слова, тотчас
же исчезла так же бесшумно, как и вошла. Достопочтенный бургомистр закурил
свою внушительную трубку и вскоре скрылся в облаке голубоватого дыма, а
советник Никлосс по-прежнему пребывал в глубоком раздумье. Эти два
почтенных лица, облеченных административной властью, беседовали в гостиной
бургомистра, стены которой были облицованы темным дубом, покрытым богатой
резьбой. Грандиозный камин с огромным очагом, где можно было бы сжечь
целый дуб или изжарить быка, занимал всю стену напротив окна с мелким
переплетом, расписные стекла которого приятно смягчали дневной свет. Над
камином висела картина в старинной раме, приписываемая кисти Гемлинга,
портрет пожилого мужчины, одного из предков Ван-Трикасса, родословная
которого восходила к XIV веку, к той эпохе, когда фламандцы во главе с Ги
де Дампьером боролись против императора Рудольфа Габсбургского. Дом
бургомистра был очень видным зданием в Кикандоне. Построенный во
фламандском вкусе и в то же время со всеми ухищрениями, капризами,
неожиданностями и причудами готики, он считался одним из интереснейших
зданий города. Там царило вечное безмолвие, как в Картезианском монастыре
или в приюте для глухонемых.
Ничто не нарушало тишины: здесь не ходили, а скользили, не говорили, а
шептались. А ведь в доме жили женщины - супруга бургомистра госпожа
Бригитта Ван-Трикасс, его дочь Сюзель Ван-Трикасс и служанка Лотхен Янсен.
Нужно упомянуть также о сестре бургомистра, тетушке Эрманс, старой деве,
откликавшейся также на имя Татанеманс, данное ей племянницей Сюзелью,
когда та была маленькой девочкой. И как это ни странно, все эти женщины
жили в мире - ни раздоров, ни шума, ни болтовни: в доме бургомистра царила
тишина, как в безлюдной пустыне.
Бургомистру было около пятидесяти лет; его нельзя было назвать ни
толстым, ни худощавым, ни высоким, ни приземистым, ни молодым, "и старым,