"Жюль Верн. Доктор Окс." - читать интересную книгу автора

ускользали от мудрости чиновников. Впрочем, спокойствие уже
восстановилось, а вместе с ним пришло забвение. Местные газеты избегали
говорить о происшедшем, и в отчете о представлении, появившемся в
"Кикандонском памятнике", не было никакого намека на лихорадку, охватившую
весь зал.
И все же, если город вернулся к своей обычной флегме, если он и стал опять
с виду таким же фламандским, как и раньше, где-то в глубине чувствовалось,
что характер и темперамент его жителей понемногу меняются. Поистине можно
было сказать вместе с врачом Кустосом, что "у них появились нервы".
Однако это неоспоримое изменение происходило только в известных условиях.
Когда кикандонцы ходили по улицам города, на свежем воздухе, на площадях,
на берегу Ваара, они оставались теми же добрыми людьми, спокойными и
методичными, какими все знали их. Их частная жизнь была по-прежнему
молчаливой, инертной, растительной. Никаких ссор, никаких упреков в
семействах. Никакого ускорения сердечных движений, никакого возбуждения
мозга. Среднее число ударов пульса оставалось таким же, как в доброе
старое время, - от пятидесяти до пятидесяти двух в минуту.
Но явление совершенно необъяснимое, которое поставило бы втупик самых
остроумных физиологов: обитатели Кикандона совершенно преображались в
общественных местах. Стоило им собраться на бирже, в ратуше, в академии,
как "дело портилось", по выражению комиссара Пассофа, и странное волнение
вскоре овладевало собравшимися. Начинались придирки друг к другу, головы
разгорячались. Даже в церкви верующие не могли хладнокровно слушать
проповеди каноника ван-Стабеля, который тоже суетился на кафедре и обличал
прихожан сурово, как никогда. Наконец такое положение вещей привело к
новым столкновениям, более серьезным, чем между врачом Кустосом и
адвокатом Шютом, и если они не потребовали еще вмешательства властей, то
лишь потому, что поссорившиеся, возвращаясь домой, нашли там вместе с
покоем забвение брошенных и полученных оскорблений.
Однако эта особенность не могла поразить умы, неспособные к размышлениям.
Один лишь гражданский комиссар Мишель Пассоф, должность которого совет в
течение тридцати лет собирался упразднить, заметил, что обычное
спокойствие граждан заменялось сильнейшим возбуждением в общественных
местах, и с ужасом спрашивал себя, что будет, если это раздражение
проникнет в частные дома горожан, если эпидемия распространится по улицам
города. Тогда не будет забвения обид, спокойствия, перерывов в горячке, и
постоянное нервное напряжение неизбежно бросит кикандонцев друг против
друга.
Опасения комиссара начали сбываться.
Первые симптомы эпидемии обнаружились в доме банкира Коллерта.
Этот богач давал бал, или, вернее, танцевальный вечер. Недавно ему
блестяще удалась очень выгодная финансовая операция, и он решил устроить
праздник.
Известно, что такое фламандские приемы, спокойные и мирные, с пивом и
сиропами вместо вина. Беседы о погоде, о видах на урожай, о хорошем
состоянии садов, об уходе за цветами, особенно за тюльпанами, время от
времени танец, медленный и размеренный, как менуэт; иногда вальс, во время
которого танцующие держатся друг от друга на таком расстоянии, какое
позволяет им длина их рук. Полька, переделанная на четыре такта, долго
пыталась привиться там, но танцоры всегда отставали от оркестра, каким бы