"Илья Захарович Вергасов. Останется с тобою навсегда... " - читать интересную книгу автора

Утром пересек межу, отделявшую станичную степь от совхозной. Азовский
ветер дул в спину, надвигалась серая полоса станицы. Узнаю ее и не узнаю.
На южной окраине был "гамазин", а сейчас его нет, в центре стояла скромная
деревянная церквушка - и ее война смахнула. Меж голых кустов - слепые
одинокие хатенки. Ни улиц, ни заборов... Я на майдане, здесь был памятник
кочубеевцам, такой знакомый с детства. На каменной стеле было вырублено:
"Над могилой этой нечего рыдать, что начато ими, будем продолжать"...

Чуть поодаль, под старым тополем, новенький штакетник, за ним фанерная
пирамидка, на ней фотография матери, фамилия, инициалы, год рождения, год
смерти. Стою, смотрю. Хлещет дождь, барабаня по плащ-палатке.

Не знаю, сколько времени простоял. Зашагал к нашему тупичку. В
отдалении виднелась розоватая коробка двухэтажной школы. С той стороны мама
возвращалась с раннего станичного базара - в одной руке кошелка, а другая
плавно поднимается и опускается, губы шепчут: "Нехай, та нехай"...

Стою у хатенки с остовом крыши, похожим на скелет, смотрю на чердак...
Мамин чердак, куда нас она не пускала. Была странно неравнодушна ко всему,
что сделано из железа. Ржавые гвозди, ухнали, болты, гайки - все это
прятала здесь, под крышей. Натаскает и забудет... А вот колодец без
журавля - из сруба пахнуло затхлостью. Вместо сарайчика - яма, залитая
водой. За высоким будяком - развороченная скирда. Тут был мой мальчишеский
тайник... Ходил я тогда в седьмой класс и бредил учебником физики Краевича.
Нам он не по карману - заикнуться боялся. Чтобы как-нибудь свести концы с
концами, мама потихонечку приторговывала фуксином, так казачки почему-то
называли ультрамариновую краску. Они охотно покупали ее вместо синьки. В
хатенке нашей - и на печи и на подоконниках - и на материнских пальцах
оставались синие следы. Заветные гривенники прятались в сундучок, ключ от
которого, всегда висел на стене рядом с керосиновой лампой. Но - физика,
физика!.. Во сне и наяву я видел ее страницы с картинками - машины,
паровозы... Шесть гривен, всего шесть гривен!.. И однажды, когда никого не
было дома, я - за ключ и к сундучку. Схватил несколько монет - и к скирде.
Отдышался, пересчитал. Боже мой, не хватает гривенника. Спрятал монетки в
тайничок и стал выжидать. Как-то пришла соседка, мать заболталась с ней, а
я опять к сундучку. Взял денежку, да слишком торопливо опустил крышку - она
хлопнула. Вбежала мать, схватила меня за плечо: "Ты что тут делаешь?
Посмотри в глаза". Я разжал ладонь. "Ах, вор! Ты и раньше лазил в
сундук?" - "Я на физику... Под скирдой лежат..." Бросился к тайнику - он
разворочен соседским хряком. Я перебирал землю, пересыпал ее в ладошках...
"Ты еще и брехун!" - закричала мать. Била смертным боем - с трудом соседи
вырвали меня из ее рук... Попадало мне часто - я терпел. Страшнее было,
когда не била, когда глаза ее не отпускали от себя, требовали, ждали, - и
правда выхлестывалась из меня...

Прошли годы; военным курсантом приехал в станицу на побывку.
Перекапывая огород, вывернул пласт земли и увидел серебряные монетки,
слегка отдававшие в синеву. "Мама!" Она подержала их, потерла о юбку: "А
кто из нас не бит, сыночек"...