"Илья Захарович Вергасов. Останется с тобою навсегда... " - читать интересную книгу автора

Я пожал плечами.

- Айда с нами, внакладе не будешь, - пригласил старший, подполковник с
пышными рыжими усами.

- Может, некрещеный? - подмаргивает капитан и, прищурившись, с
хитрецой спрашивает: - Каким пламенем спирт горит?

- Синим, - я улыбаюсь.

- А бросишь щепотку соли?

- Зеленым.

- Академик! - смеется подполковник.

Знакомство молниеносное. Биография у каждого на груди: боевые ордена.
Мои новые друзья, оказывается, лечились в Фергане, малость подгуляли в пути
и гадают, какова будет расплата. А в общем, бог накажет, бог и простит.

- Так зашагали, братцы фронтовики, - тянет меня за руку подполковник.

Я заколебался было, но на меня смотрели трое мужчин-солдат.

Солнце печет во всю ивановскую, душно. Переулки, по которым мы
петляем, узки - двум навьюченным ослам не разминуться, в них, наверное,
застоялась еще летняя духота. По сторонам дувалы, мазанки с глухими
глиняными стенами наружу. Из-за дувалов выглядывают запыленные деревья с
пожухлой листвой. Завернули за угол, в нос ударил аппетитный аромат еды.
Шаги стали шире. Мне сразу вспомнился Крым со своим степным Тарханкутом,
где бродят стада овец. Бывало, чабаны на твоих глазах с баранчика-яровичка
стянут шкуру, дадут время туше поостыть, а потом уложат ее целиком в
чугунный казан, вытянутый эллипсом, набросают специй: лук, лавровый лист,
перец, какие-то степные травы - и закроют крышкой наглухо. Ровно два часа
тушат на жарком бездымном огне. Аромат вокруг - мертвого из гроба подымет!
Собаки одурело воют, заглядывая степенным чабанам в глаза. Едят мясо с
"церемонией". Казан ставят на стол, сколоченный из нетесаных досок. Тут же
гора свежих куриных яиц, хлеб, деревянные тарелки. И конечно, водка - много
водки. Рассаживаются, перед каждым граненый стакан. Старший чабан
откашляется, поднимется, содержимое стакана опрокинет в рот и деловито
скажет: "Бог в помощь. Пусть не последняя". Мясо едят килограммами, запивая
водкой, как водой, и закусывая сырыми яйцами. Наверное, заядлый обжора от
такого количества мяса окочурился бы, а степняку и море по колено.
Поднимется из-за стола и балагурит трезво, будто не он уплел столько
баранины, что взвод солдат можно накормить, опрокинул в свое горло бог
знает сколько водки, и все "подсадил" десятком сырых яиц.

Дружно ввалились во двор, похожий на пустой тюремный плац.