"Олег Верещагин. Garaf" - читать интересную книгу автора

серый плащ певец. Его голос звенел среди укрытых розами каменных стен - то
бросаясь к открытым воротам, то поднимаясь к высоким стрельчатым окнам. Лицо
поющего, его голос - безошибочно выдавали эльфа. Казалось, он не замечает,
что его слушают - и поет лишь для себя.
А между тем его слушали. Слушали не меньше дюжины юношей и мальчиков,
одетых так, как одеваются в Кардлолане, да и на всем Северо-Западе: черные с
серебром туники на белых свободных рубахах с тяжелыми золотыми запястьями,
черные штаны, удобные для верховой езды, сапоги из мягкой коричневой кожи,
подбитые сталью... На поясах у всех слушателей висели длинные мечи.
Большинство слушали стоя, и лишь один юноша - черные волосы и черты лица
выдавали чистокровного нуменорца - присел на край чаши фонтана и, подавшись
вперед, поставил подбородок на кулак руки, упертой локтем в колено. Серые
глаза юноши застыли; казалось - он ушел в печальную песню наяву...

- В пламени ночи горят клинки
Свет их погаснет нас проводив
Больше не будет битв
Больше не будет нас
Больше не петь нам под россыпью звезд
Ты, если сможешь, скажешь: "прощай"
Слезы застлали мир
Болью коснулись глаз
Может для нас это время не в счет
Кончилось все и срок подошел
Ветер стирает следы
Ветер уносит нас
Будут за этим днем сотни лет
Будут еще золотые века
И все забудешь ты
Горько только пока
Пишет конец чернилом судьбы
Нашей легенде чья-то рука
Замок разрушен и вырублен лес
Мельницы пьют облака
Воля, - неволя - разницы нет
Движется солнце и снова закат
Хоть никогда не поймут и не примут
Нас может быть простят
Песенный текст группы "Тамлин".

Из высокого окна точно над фонтаном смотрел вниз рыжеволосый,
рыжебородый мужчина. Его одежда ничем не отличалась от одежды молодежи
внизу, но на волосах плотно сидел тонкий серебряный обруч, украшенный
спереди скрещенными мечами. Лицо мужчины было задумчивым и печальным, синие
глаза смотрели пристально и почему-то слегка растерянно.
Нараку, одиннадцатому князю Кардолана, было около сорока лет.
В небольшой комнате, стены которой покрывали панели из светло-желтого
мореного дуба - отчего она казалась больше и солнечней, чем на самом деле -
не было ничего, кроме двух больших шкафов со свитками и книгами, широкого
стола, на котором стояли кованый витой светильник, чернильница, подставка