"Олег Верещагин. Garaf" - читать интересную книгу автора

побледневшего Гарава и не понимал, что к чему. Ну - десяток ударов. По
правде сказать, он их заслужил. Фередир сам раскаивался, не понимая, как ему
только пришло в голову так шутить с парнем, который сбежал из орочьего
плена. Дубовая башка, мореный чурбан... Ясно же, что Гараву эта шутка
показалась продолжением кошмара...
- Да не надо, ты чего? - пробормотал Фередир. Эйнор легко высвободил
руку, но Гарав теперь вцепился в ремень:
- Не бей его! - крикнул он. - Ну... я прощаю! Я начал драться, а он
только глупо пошутил, не бей его, не бей!!!
Эйнор вновь легко освободился, но опустил руку.
- Не можешь забыть, как били тебя? - спросил он прямо. Гарав закусил
губу. Потом кивнул и опустил голову. - Прости, я не подумал... Как ты
ухитрился так разукрасить этого болвана? - он кивнул в сторону Фередира и
приказал ему мельком: - Оденься... Он неплохой рукопашник и очень хороший
рубака.
- Меня... учили, - ответил Гарав, помедлив. - Немного. Куда бить и как
бить... И с мечом тоже. Только меня тренировали с палкой.
- Кто? - поднял подбородок Эйнор, подпоясываясь. Гарав пожал плечами:
- Ну... учитель.
- Вот что, - Эйнор помедлил и кивнул в ответ на какие-то свои мысли. -
Тебе надо все рассказать. Я не могу тащить с собой неизвестно кого. И не
имею желания, если честно. Но второй спутник, который умеет неплохо драться,
мне бы пригодился.
- Я могу рассказать, - Гарав поморщился. - Теперь могу, слов хватит. Но
ты не поверишь. Я и сам не верю.
- Ну, если сам не веришь - то это скорее всего правда... - Эйнор махнул
рукой: - Домывайте посуду и собирайтесь. Едем. А по пути расскажешь... - он
повернулся было идти, но потом усмехнулся и взял за плечо: - В Пригорье -
есть такое место - живет Ганнель, дочь Гарвастура. Она намного красивей тебя
и этого болтуна, - он покосился на Фередира, шнурующего куртку. - Можешь мне
поверить.

Глава 4 -

в которой мы узнаем, наконец, с чего все началось.

В Зимру, столицу княжества Кардолан, пришла весна.
В этих южных краях весна приходила не чинясь, без стука. Еще неделю
назад дул с севера промозглый ветер, и тучи неслись над морем, таким же
серым, как они сами, грозя дождем. И вдруг в предутренний глухой час ветер
переменился, море с радостным ревом пошло на прибрежные скалы, и кованые из
красной нетускнеющей меди флюгера города разом повернулись на север. Не
прошло и трех дней - и суровый бело-черно-красный город, тут и там
рассеянный по скалам горстями домов, весь - от прибрежных рыбацких жилищ до
Трехбашенной Крепости на Олло Нэлтиль - оделся в яркую молодую зелень,
окутался ароматом прославленных вьющихся роз, став розово-золотисто-алым от
бесчисленных побегов на стенах домов.
В одном из внутренних дворов Трехбашенной Крепости, на краю мраморной
чаши уже несколько веков иссякшего фонтана, изваянного в виде цветка
галенаса, сидел, поставив на колено лютню золотисто-черного дерева, одетый в