"Олег Верещагин. Мы живем на границе" - читать интересную книгу автора

вскрикнул. А через минуту мальчишки расступились. Серб держал пулемет,
Вовка - автомат, тут же лежали сорванные ремни снаряжения. Все тяжело
дышали. Костька Бряндин растерянно улыбался и зажимал плечо - левое, по
пальцам текла кровь. Бандит о красным лицом стонал, запрокинув бороду - и
Глеб вдруг понял, что лицо у него красное не только от краски. Рони стоял
чуть в стороне, сжимая "ангел" и открыв рот.
- Сэйв Год, ай маст хэв гот инту юо айз,[33] - выдохнул он, роняя
автомат.
- О май Год...[34]
- Да, похоже глаза у него ку-ку, - хладнокровно сказал Серб. Глеб
подошел к Костьке - у того было глубоко рассечено плечо, он зашипел, когда
Глеб начал осматривать рану, бросив ребятам:
- Перевяжите... этого. Чем он тебя, Костян?
- Яне знаю... ой-а, больно!
- Да вот этим, - кто-то из мальчишек поднял длинный нож с роговой
рукоятью. - Он тебя хотел в бок, Глебыч, только Костян подставился...
- Вот из вис мен?[35] - спросил кто-то из штатовцев. - Э бэндитс?[36]
- Чеченцы, - сказал Глеб, разрывая поданный кем-то пакет первой
помощи. - Ребята, посмотрите, что у них там...
...Там оказался ареснал, снаряжение, шприцы в упаковках -
"синтетическая храбрость". Глеб без колебаний приказал разобрать оружие и
приготовиться; Серб и еще шесть человек отправились к месту посадки
вертолета, тоже с оружием. Штатовцы выглядели слегка обалделыми, но
подчинялись быстро и слаженно. Глеб отметил, что они умеют обращаться с
"калашниковыми".
- Будем надеяться, что их всего было двое, - сказал он, когда ребята
заняли круговую оборону.

* * *

Штатовцы уезжали тем же вечером - за ними снова пригнали автобусы,
чтобы отвести, в гостиницу в центре, откуда начнется "обширная культурная
программа". За три часа до этого лагерь покинули работники сразу нескольких
правительственных ведомств, развивавших бурную деятельность в основном в
направлении "а вы, ребята, ни одного пистолета (шприца, гранатомета,
автомата) себе не оставили - признаетесь по хорошему, вам ничего не будет!"
Они всем надоели до смерти, если честно.
Особого какого-то прощания не было. Никто не менялся адресами (во
всяком случае, Глеб этого не видел?), не хлопал друг друга по плечам.
Руководители вообще попрощались кивками. Но Ронни все-таки подошел к Глебу.
- Гуд лак,[37] - сказал он, пожимая Глебу руку. - Счастливо, русский...
чтоби нам никогда не встречьаться.
- Чтобы нам никогда не встречаться, - согласился Глеб. И, глядя в спину
штатовцу, бегущего к автобусу, подумал: все могло бы быть очень и очень
плохо, если бы Ронни не стал стрелять. А еще о том, что так, как попрощались
они, прощаются смелые, уважающие друг друга и честные... ВРАГИ. И о том, что
это грустно.
В таком расстройстве чувств Глеб нашел Лукаша и выпросил у него
мобильник, с которого позвонил домой.
- Ма-а?.. Да, я... Да, все в порядке... Погоди, мам, я что звоню. Я