"Олег Верещагин. Воля павших " - читать интересную книгу автора

газовая колонка для нагрева воды.
Сад занимал не меньше полугектара. Дом в саду был просто-напросто
неразличим, хотя строили его в шесть окон по фасаду и в два этажа. Точнее, в
два с половиной - эта "половина" называлась "мезонин" и раньше, говорят,
была популярна, как рыцарские башенки на новорусских особняках. Последние
десять лет - после смерти бабушки - дед жил в этом огромном домище один.
Дом не понравился маме. Я это понял сразу, потому что на лбу у нее
собралась морщинка, еще когда я отвалил приржавевшие ворота и мы через сад
подъехали к дому. Она ничего не сказала. ВООБЩЕ ничего - и молчала весь
день, пока мы с отцом и двое ребят из его фирмы таскали и кантовали мебель,
которая так и не нашла себе места среди старомодной обстановки комнат дедова
дома - вернее, мы смогли ее расставить, но смотрелась она идиотски.
Замучились мы жутко, и я даже не осмотрел толком две доставшиеся мне
комнаты - каждая больше моей в городской квартире. Я решил, что одну
оборудую как спальню, а вторую - как рабочий кабинет. Раз она есть - не
пропадать же ей без дела?
Ближайшие наши соседи - в похожем здоровенном домище - жили метрах в
двухстах, за нашим и их садом и признаков жизни не подавали. В свою первую
ночь я несколько раз просыпался именно от противоестественной тишины и лежал
без сна чуть ли не по полчаса, прислушиваясь, как шуршит, поскрипывает и
вздыхает дом. Честно говоря, было жутковато...
Именно об этой ночи я вспомнил, когда на третий день пребывания в
"родовом гнезде" (все вещи уже почти нашли свои места и коридор у входной
двери почти ничего не загромождало) отец, хмурясь, сказал мне, что им с
мамой надо на два дня съездить в Тамбов и решить кое-какие вопросы с
городской квартирой. Маме это очень не понравилось (мне тоже), и она
сказала - точнее, приказала, что с ней бывает редко:
- Позвони Вадику, пусть приедет и заночует, вдвоем будет веселее.
Я, конечно, пообещал позвонить, а про себя подумал, что Вадим, конечно,
уже в лагере. Отец ничего не говорил, но перед отъездом молча показал мне,
где лежат патроны к моему "стволу". Похоже, они с мамой ухитрились крепко
поссориться незаметно для меня, и я проводил их с максимально веселой
физиономией, как будто был невероятно счастлив.
Черта с два я был счастлив! И сейчас, шагая к дому, думал лишь о
предстоящей ночи, хотя только-только наступило утро.
Я не трус и не боюсь темноты. Не боялся я ни маньяков, ни грабителей
каких-нибудь, ни тем более бомжей, которые любят ночевать в пустых дачах. Я
бы, пожалуй, даже пустил к себе на ночлег с кормежкой какого-нибудь бомжа,
только бы не сидеть одному в двухэтажной пустоте, слушая тишину.
Говорят, если вот так ее слушать - можно услышать все, что угодно. И
проверять это мне не хотелось.
Я бы занялся осмотром дома, но вот беда - осмотреть я успел почти все,
кроме мезонина. И ничего заслуживающего внимания тут не было. Словно не
контрразведчик тут жил, а профессор или врач знаменитый. Никаких признаков
профессии. Неосмотренным остался лишь мезонин - запертый на висячий замок.
- Глупости все это, - сказал я в сад, останавливаясь на крыльце. -
Ничего с тобой не может случиться.
Кроме шуток - я совершенно точно знал, что не бывает ничего
сверхъестественного. Ничего такого, что показывают в ужастиках. Да, бывают
крезанутые или просто бандиты. Но ни тем, ни другим нечего делать в таких