"Олег Верещагин. Воля павших " - читать интересную книгу автора

- Отец сказал - мотоцикл купит, - вместо ответа пробормотал я. - Тут
всей езды - на четверть часа... Долго приехать, что ли?
Вадим кивнул. И он, и я понимали - долго. Мы учимся в разных школах.
Просто ради встреч с ним не наездишься. Значит, мы сможем видеться только на
"Динамо". И уже не забежишь друг к другу после уроков, не отправишься вместе
на лодочную станцию, или в парк, или в кино с девчонками из его дома...
Понимаете, нельзя дружить по-настоящему на таком расстоянии. Даже если очень
хочется. Да и в лагерь я в самом деле не смогу - с переездом будет куча
хлопот, отец не справится, даже если возьмет парней из фирмы, а их и нельзя
надолго снимать с работы...
- Ты тоже будешь ко мне приезжать, - сказал я. - Родаки не будут
против.
Это тоже была правда - Вадим нравился и матери, и отцу. Он это тоже
знал и кивнул:
- Ага, буду... Помнишь, как в прошлом году мы с тобой маньяка поймали?
Я невольно заулыбался - эту историю я помнил хорошо, даже слишком,
потому что выслеженный от вечернего безделья Вадимом маньяк, которого мы
заперли в котельной, оказался новым сантехником. Он не обиделся и даже с тех
пор всегда здоровался с нами при встрече... Я кивнул, совсем уже было хотел
сказать, что помню, но Вадим вдруг оттолкнулся от столика и негромко сказал:
- Ну давай. Счастливо, - повернулся и пошел к выходу. Не оборачиваясь
пошел, а я глядел ему в спину, и мне было страшно обидно, словно Вадим ни за
что меня оскорбил - и страшно стыдно, как будто это я был виноват в том, что
мы вот так разъезжаемся. А около входа он повернулся и сказал: - Не ходи за
мной.
И быстро вышел.


* * *

Миру вокруг нас плевать, есть мы или нас нет.
Я подумал так, стоя около садовой ограды. Она была из посеревших слег,
надежно притянутых проволокой ко вкопанным в землю столбикам-опорам. Пара
столбиков - совсем свежие, недавно смененные. Дед сменил. Может быть, в тот
самый день.
Непроизвольно вздохнув, я оглянулся. День был пасмурным, но теплым, сад
зеленел, над какими-то цветами жужжали пчелы, в траве копошилась разная
насекомая мелочь. Из-под густых кустов крыжовника пахло сырой землей. На
тропинке, уводившей вниз по откосу в полусумрак речного берега, сидел и
умывался здоровенный рыжий котище.
Этот сад посадил и вырастил дед. И работал в нем каждый день. В нем и
умер, в нем его и нашел почтальон. Ну и что?
Ничего вокруг не изменилось. И, может быть, так же сидел и умывался,
глядя на мертвого хозяина, этот кот.
- Пош-шел! - заорал я, и кот электрической искрой порскнул в кусты. Я
сплюнул и зашагал к дому.
Дом стоял посреди большого сада. Парадной дверью на тропинку, ведущую к
калитке, открывавшейся на грунтовку; черным ходом - на спускающийся к реке
склон. Около этой, задней, двери стоял колодец-журавель с привязанным
гусеничным траком для противовеса, хотя в доме были водопровод, газ и