"Александр Фомич Вельтман. Приключения, почерпнутые из моря житейского " - читать интересную книгу авторасвоей собратий офицеров. О, это совсем не то, что у Петра Кузьмича, где он
сидел как связанный, не зная что говорить с Аграфеной Ивановной и с ее жеманной дочкой. Там ему все как будто стыдно было, неловко, все хотелось уйти домой, да не пускают. Только Саломея Петровна как-то мешала ему: он на нее и смотреть боялся, смотрит только на Катеньку. После обеда предложили Федору Петровичу сесть в вист. Катенька села подле маменьки. Саломея Петровна ушла в свою комнату и занялась беседой с Маврой Ивановной, которую, вы помните, она решилась очаровать своим умом, добротой и великодушием, чтоб доказать ей, как глупы люди, которые хвалили дочку Софьи Васильевны, Катеньку, а не Саломею. Это чувство ревности к слухам глубоко затронуло ее, и она умасливала старушку своими ласками и вниманием донельзя, затерла в глазах ее Катеньку, не даст Катеньке слово промолвить с старушкой, не только что чем-нибудь угодить ей. Подобная предупредительность, при которой все другие остаются назади, имела свое влияние. Катенька перед Саломеей Петровной казалась девочкой самой обыкновенной, только что не деревенской. А Саломея Петровна, осыпая то ласками, то подарками, поневоле вызывала восклицание: "Какой ангел!" Как ни удивлялась старушка Мавра Ивановна доброте Саломеи, как ни приятна ей была сначала эта доброта, в которой она видела уважение к своей старости, но вскоре что-то тяжелы стали Мавре Ивановне ласки Саломеи Петровны; точно как будто бы старушка становилась рабой прихотливой девочки: смертельно хочется домой отдохнуть, - "нет, нет, нет, не пущу вас, Мавра Ивановна!" - Мавра Ивановна и оставайся. Мавра Ивановна и ночуй, когда то угодно Саломее Петровне. - Матушка, мне надо завтра рано вставать к заутрене; а вы долго - Нет, нет, нет! Я сама рано встану! - И уложив Мавру Ивановну подле себя, проговорит с ней целую ночь и уснет перед заутреней. Мавра Ивановна и слышит колокол, да встать не смеет, чтоб не потревожить сладкого сна Саломеи Петровны. Все это так тяжко Мавре Ивановне; да что будешь делать: за оказываемые ей ласки нечем платить, кроме повиновения. Иногда Мавра Ивановна утомится, сходит к празднику к обедне, рада бы соснуть; да Саломея Петровна карету прислала, просит к себе пожаловать, и поезжай! Совестно: как можно, чтоб даром карета прокатилась! На другой же день Василиса Савишна успела побывать у обеих сторон. - Ну, что, сударыня, Софья Васильевна, как вам понравились? - Бог знает, милая, как тебе и сказать. Только уж во всяком случае это не жених Саломее. Катеньке - дело другое. - Не понимаю, а кажется кавалер на редкость. - Да не для Саломеи; ей избави бог и сказать об этом; она скорее умрет. - Вот, сударыня, Софья Васильевна, и затруднение! Сами вы говорили, что старшую наперед отдадите, я так и дело вела; о Катерине Петровне и слова не было. Уж знать бы, так Саломею Петровну и не показывать на первый раз. Катерина Петровна красавица, нечего сказать, да очень молода и не кидается в глаза. - Ты, Василиса Савишна, перерви как-нибудь дело. - Право, сударыня, я уж и отчаиваюсь, уж знаю вперед, что такой человек, как Федор Петрович, прельстился Саломеей Петровной; и как заберет в голову, так не скоро выбьешь. |
|
|