"Александр Фомич Вельтман. Приключения, почерпнутые из моря житейского " - читать интересную книгу автора

моего предложения, слышишь? ты получишь от меня хороший подарок... мне она
нравится. Все, что издержишь на нее, я плачу вдвое. Она, верно, согласится,
но не вдруг. Вот покуда червонный.
- О-го, великие гроши! А кто ж заплатит мне за постой их почти за
неделю, за кушанье, за чай и мало, ли что брали они?
- А много ли нужно заплатить?
- Червонных десять, а ма быть и больше.
- О! ну, за тэго вахлака Дмитрицкого юж я не буду платить.
- Ну, як зволите, пане; а юж я эту панью француженку не выпущу с хаты,
покуда не выплатит кто али сама не заработает.
- А она француженка? а! Ну, я половину заплачу, только уговори ее
скорей.
- Нет, не половину, а десять червонных.
- Ну, ну, ну, перестань!
Черномский ушел, а хозяйка вошла опять к Саломее.
- Жалко мне вас, сударыня, - начала она, - да не плакайте, вы такие
хороший, уж я знаю, что будете и счастливый... а вы уж знакомы с паном
Черномским? он такой богатой, щедрый...
- Не говори мне об нем! - сказала Саломея повелительно.
- Пан, который вас привез, сударыня, уехал, а не заплатил мне по счету;
а пан Черномский свои деньги хочет заплатить, и вам что угодно будет
потребовать, все заплатит.
- Боже, какое несчастие, какой срам! - вскричала Саломея
по-французски. - Я тебе повторяю: не смей мне говорить об этом мерзавце! вот
в заплату тебе.
И Саломея хотела сдернуть с руки богатый брильянтовый перстень; но
перстня нет: она вспомнила, что Дмитрицкий, примеривая его, оставил у себя.
- Что, сударыня, и перстень украли у вас?
В Саломее стеснилось дыхание от ужаса положения.
- Прошлого года так же один военный привез сюда и бросил панну;
молоденькая, да не так хороша собой. Я продержала ее с месяц у себя.
Саломея была в каком-то онемении чувств; глаза ее были Устремлены на
Ганзу, но она ее не видела. Долго Ганза рассказывала про разные случаи
соблазна, но она ничего не слыхала.
Кто-то дорожный подъехал к трактиру. Ганза побежала Узнать и оставила
Саломею одну в полном самозабвении. Но в эту страшную минуту как будто ожило
в ней сердце, слезы брызнули из глаз, а душа с прискорбием и участием
спросила: что ж ты будешь делать теперь? жизнь перед тобой обнажилась, тебе
нечем уже обмануть самое себя. Теперь ты знаешь, что ты такое, и нечем уже
гордиться и тщеславиться тебе перед другими!
Приезжий, которого Ганза побежала встречать, был наш знакомец Филипп
Савич, ласковый с чужими, бирюк в семье.
- А, хозяюшка, здравствуй, душа моя! - сказал он, вылезая из коляски
при помощи двух лакеев. - Я уж так к тебе, знаю, что для меня всегда место
есть.
- Есть, сударь, есть, пожалуйте!
Ганза повела Филиппа Савича прямо в тот номер, откуда только что
выбрался постоялец, забрав все нужное и оставив только хлам, в числе
которого была и Саломея.
- Пожалуйте, - повторяла Ганза, - это самый лучший номер, только что