"Александр Фомич Вельтман. Приключения, почерпнутые из моря житейского " - читать интересную книгу автора

- Нет, душа моя, об литературе мне больше ни слова не говори; а о
поэзии ни полслова, - я тебе запрещаю.
- Почему же, друг мой?
- Ни почему, так, запрещаю без причины.
- Это странно! мне ты не хочешь сказать.
- Чтоб сказать, надо объяснить причину, а причины нет: что ж я тебе
скажу?
- Не понимаю!
- Ну, и слава богу.
- Такой известный поэт и так вооружен против литературы.
- Известный? неправда! Ты что читала из моих сочинений?
- Ах, да мало ли... я и не припомню заглавий...
- Да, конечно, заглавия произведений известных сочинителей очень трудно
припоминать, потому что у них всегда какие-нибудь мудреные заглавия; ну, а
не помнишь ли так что-нибудь, какую-нибудь тираду из моей поэмы?
- Ты таким тоном говоришь, что я, исполняя твое запрещение говорить о
литературе, умолкаю.
- Увертка бесподобная, истинно светская! Видишь ли, душа моя, что
причина сама собой объясняется: ты не читала моих сочинений, потому что я
ничего и никогда насочинял.
- Ах, оставим, пожалуйста, разговор о литературе!
- И прекрасно: взаимное запрещение. Едем, едем, путь далек!
До Киева особенных происшествий с нашими беглецами не случилось. В
Киеве Дмитрицкий остановился в гостинице у жида. Тут он дышал свободнее, как
человек светский, который приехал домой, где имеет уже право сбросить с себя
все одежды приличия и быть тем, чем он в самом деле есть: сбросить все
прикрасы с грешного тела и посконной души, все чужие перья, несвойственную
любезность, принужденную улыбку, терпимость и угодливость, мягкий голос, все
признаки ума, познаний и свойств человеческих, и - явиться в своих четырех
стенах, с успехом или неуспехом, с сытой или проголодавшейся душой. Тут, как
ловчего кречета, кормит он ее сырым мясом всего окружающего. Она клюет
сердце всех домочадцев и всей челяди. От этого корму ему убытку нет; сердце
каждого человека, как у Прометея, выклеванное днем, заживает во время ночи
*. А кто же из окружающих какого-нибудь жирного или желчного Юпитера не
Прометей? Кто похитил, хоть ненароком, миг его спокойствия, тот и Прометей.
______________
* [62] В греческой мифологии Прометей - бог огня; вопреки воле высших
богов он дал людям огонь, за что по повелению Зевса был прикован к скале,
где орел каждый день выклевывал ему печень, вновь вырастающую за ночь.

У Дмитрицкого не было ни чад, ни домочадцев, у него в зависимости была
только Саломея Петровна; но она была такое грандиозное или, по-русски,
великолепное существо во всех своих приемах, такое тяжелое, натянутое,
надутое, напыщенное, приторное, что Дмитрицкий во время дороги часто
вскрикивал:
- Фу! какая обуза! мочи нет! - и, расправляя свои члены, потягивался.
- Ты устал, mon ami *, от дороги? - повторяла нежным голосом Саломея.
______________
* [63] Мой друг (франц.).