"Евгений Велтистов. Золотые весла времени, или "Уйди-уйди"" - читать интересную книгу автора

ошибку.
Мы оказались с Киром в нашем дворе. Двор был пуст, уныл. На небе висели
свинцовые тучи. Я нырнул в парадное, достал из тайника под лестницей коньки,
завернутые в синюю тряпку. Хитер ты, Карлуша, здесь никто искать не стал. А
я, оказывается, жуткий трус, даже перепугался, когда нашел коньки. Что ж,
пусть будет суд и надо мной!
Показал "гаги" Киру. Новенькие, никелированные, с тупым лезвием. Леха
так и не успел их заточить, примерить, прикрутить к валенкам веревкой с
палкой.
Мы побежали под уклон, на Каланчевскую улицу. Здесь катались зимой на
коньках. Разгонялись вниз до самой трамвайной линии. И ждали попутный
грузовик, который поднимет в гору, цеплялись за борт проволочным крюком. Это
особое удовольствие: искры сыпались из-под коньков, когда попадался голый
булыжник, ветер румянил лицо, и главное было уследить, чтобы кто-то внезапно
не высунулся из-за борта, не сорвал с тебя шапку.
Серое строгое здание городского суда напротив трамвайной остановки.
Поднялись на второй этаж. Комнату, где проходил суд, я помнил.
Маленький зал набит людьми.
Я приземлил Кира на край скамьи и сразу увидел убийцу. Белокурый, с
невозмутимым лицом, он уверенно сидел на скамье подсудимого. За его спиной
застыл милиционер. Чуть поодаль, тоже под охраной, томились Вага, Франт,
братья Волы.
Я подошел к высокому столу, положил перед судьей сверток.
- Что это? - спросил судья.
- Коньки... друга. Леонида Манина. - Судорога сдавила мне горло, но я
пересилил волнение и страх, указал на Карлушу. - Его убил вот этот.
- Ваша фамилия, имя, отчество? - спросил судья.
Я назвал себя.
- Это мой свидетель, товарищ судья, - пояснил, вставая, прокурор. - Он
из седьмого класса.
Судья развернул тряпку, и все увидели новенькие Лехины коньки.
Родственник моего убитого друга, сидевший в зале, закрыл ладонями лицо.
Я отвечал на вопросы прокурора, адвоката, судьи, а сам глядел на
старого железнодорожника в коричневой форме - дядю Герасима. Он жил в нашем
парадном, а в суде был народным заседателем. Дядя Герасим великолепно знал
тайник под лестницей. Он мне поверил.
Я не хотел смотреть ни на белокурого убийцу, ни на его соучастников.
Один только раз, назвав Вагу, изготовившего нож для Карлуши, я обернулся к
нему, спросил:
- Что ты молчишь, трус?
Вага криво усмехнулся, уставился в потолок. Карлуша не заинтересовался
коньками, как все присутствующие на процессе, которые вытягивали шею, чтоб
разглядеть мою находку. Карлуша, ходивший обычно в чистенькой, постиранной и
разглаженной матерью рубашке, при галстуке, в сероватом пиджачке, сейчас был
в затрапезной телогрейке. Белокурые волосы обриты, сам он непохож на себя.
Никто раньше не знал ни его точного имени, ни отчества, ни фамилии. Всем
было известно только, что он сначала первоклассник, потом второклассник...
семиклассник... девятиклассник... живет с мамой, работает в аптеке
помощником провизора. Знали, что Карлуша вежлив, старателен, исполнителен.
И никто не знал, что у него сердце волка. Вот он на виду у всех.