"Евгений Велтистов. Глоток Солнца" - читать интересную книгу автора

...Вот и ответ:
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?

Нет, я не должен был прилетать! Не имел права слышать это откровение.
Прости меня, Гамлет, прости, принц датский, я сейчас исчезну... Уйду.

...Так всех нас в трусов превращает мысль...

Я не исчез. Не успел. Стоял как изваяние, не понимая, что Каричка не
закончила фразу.
- Что? - крикнул кто-то властно, наверно режиссер, когда пауза
затянулась. - Что случилось, Каричка?!
Она молчала.
Вдруг качнулся луч прожектора. Я скользнул по нему, взглядом и
вздрогнул: в вышине сверкнуло серебристо-серое пятно. Все во мне
напряглось, как перед ударом. Но луч уже выпрямился, холодный отблеск
растаял.
- Может, сначала? - прозвучал тот же властный голос.
Каричка не ответила. Высокий человек подошел к прожектору, махнул
кому-то рукой.
Медленно, очень медленно опустился рядом со мной деревянный,
выкрашенный черной краской помост, на котором стояла Каричка. Она
взглянула на меня и отвела глаза.
- Здравствуй, - сказал я.
Я ждал, что она встрепенется и, как всегда, протянет мне крепко сжатый
кулак, который утонет в моей ладони.
Каричка словно не слышала. И режиссер сделал вид, что меня здесь нет,
встал между мной и Каричкой.
- Ты забыла текст? Испугалась? - Режиссер говорил очень мягко.
- Я устала. - Она сказала это так, будто прожила века.
Тогда он осторожно взял ее за локоть, подвел к скамейке.
- Сядь. Отдохни.
И ушел.
Музыканты стояли молча. И я стоял, не смея подойти. Ждал.
Она подняла голову, долго смотрела на меня.
Какое у нее белое лицо! Я видел только это лицо и ждал, что она скажет.
- Каричка! - Я подскочил, поймав ее взгляд. - Вот я и прилетел...
Она опять посмотрела, потом тихо и даже удивленно сказала:
- Я тебя не знаю.
Я видел ее глаза, мягкие волосы, тонкую шею. Я мог коснуться ее рукой.
Я ничего не понимал.
Каричка взглянула на свой кинжал, улыбнулась. А потом вдруг достала из
кармана гребенку и стала причесываться.
- Ну что вы стоите? - сказала она всем нам.
Мы повернулись и пошли по аллее.
- Нельзя уж и посмотреть. Подумаешь - принц! - сказал один музыкант, и
его товарищи засмеялись.
Они ушли, сердясь на женские капризы и насвистывая "Волшебную