"Михаил Веллер. Голубые города" - читать интересную книгу автора

ситуациях бородатый Бейдер.
- Блядь, они уже, конечно, пьют, - прогудел улыбчиво матюжник Бейдер
и поставил "Столичную". Ногу он сломал на тренировке карате, и все ржали,
что загипсована левая, рабочая, чем теперь писать будет?
- Совсем ты расслабился в своем Иерусалиме, - подколол фотошник
Фрома, сдвигая козырьком назад неснимаемую капитанскую фуражку и щелкая
камерой.-- Здесь тебе не паршивый "Маарив", а единственная в мире ежедневная
газете обувщиков. Как справедливо заметил посол Бовин, если что и погубит
Израиль, так это раздолбайство евреев.
- Ты на себя в профиль давно не смотрел? - спросил Вовка, стуча
ногой, как статуя Командора. - Ариец. Бердичевский самурай. А до Иерусалима
еще дожить надо. Я лично собираюсь работать здесь. Это единственное место,
где можно работать.
- Да сообрази ты наконец, Бейдерино, - сплюнул Саульский, - что вся
наша работа здесь на хрен никому не нужна. Делали говенную обувь - и будут
делать, хоть ты им "Анну Каренину" напиши.
- А куда ты с подводной лодки денешься? - хмыкнул Вовка, повертел
луковицу, заправил в бороду и хрустнул...
- Да валить всем отсюда надо!
- Довалились уже, ступить некуда - везде сидят вот такие. А я хочу,
чтоб прошло много лет, и вы все намотались по разным местам, а потом пришли
в "Скороход", - сказал Бейдер. - Где я буду сидеть главным редактором.
- А меня ты куда денешь, Володя? - кротко спросила Рита.
- В министры печати, - цинично польстил он.
- Ну - намотались, - сказал Ачильдий.
- Ну - приехали, - сказал Саул.
- И я вас - возьму! - торжественно пообещал щедрый Бейдер.
- Возьми петуха за бейцы! - прыснул водкой толстый Спичка.
Мы все еще не обвыклись друг с другом, не обмялись. Глазам было
странно. Бывшая когда-то целым залом редакционная комната стала маленькой и
бездарно освещенной. Выпили по третьей реанимирующего напитка и закурили.
Совмещение настоящего и будущего, или, если иначе взглянуть, прошлого и
настоящего, с повышением градуса пошло легче, естественней.
- Здесь расти дальше некуда. Бесперспективно,-- пригорюнившись,
поделился Гришка Иоффе и как бы сморгнул слабую слезу. Бескостно оползая в
дерматиновом полукреслице, он сделался похож на маленького, поседевшего,
домашнего и безвредного змей-горыны-ча.-- Книгу издать невозможно.
Издательства забиты на пять лет вперед. В Союз писателей не вступишь...
Писал он так себе. Все потупились. Вялый-то он был вялый, но в глубине
немножко ядовитый.
- Гриша, - предостерег благодушный Куберский,-- не делай глупостей.
Ну, издашь ты в Магадане свою книжку детских стихов - и это стоит того,
чтоб разводиться с Жанной? Трехкомнатный кооператив от "Скорохода" ты купил,
в партию и в Союз журналистов вступил, зарплату получаешь,-- живи
спокойно!.. Не дергайся.
Мы знали, что речи эти в пользу бедных. Гришка проторчал в своем
Ягодном, зековской столице Колымы, пять лет: вернулся несолоно хлебавши,
усох, опал, постарел, и теперь платит алименты и по выходным гуляет с
выросшими детьми. Сам дурак. А жалко бедолагу.
Труднее всех было с Мишкой Зубковым. Мишка спился, опустился, не