"Михаил Веллер. Голубые города" - читать интересную книгу автораситуациях бородатый Бейдер.
- Блядь, они уже, конечно, пьют, - прогудел улыбчиво матюжник Бейдер и поставил "Столичную". Ногу он сломал на тренировке карате, и все ржали, что загипсована левая, рабочая, чем теперь писать будет? - Совсем ты расслабился в своем Иерусалиме, - подколол фотошник Фрома, сдвигая козырьком назад неснимаемую капитанскую фуражку и щелкая камерой.-- Здесь тебе не паршивый "Маарив", а единственная в мире ежедневная газете обувщиков. Как справедливо заметил посол Бовин, если что и погубит Израиль, так это раздолбайство евреев. - Ты на себя в профиль давно не смотрел? - спросил Вовка, стуча ногой, как статуя Командора. - Ариец. Бердичевский самурай. А до Иерусалима еще дожить надо. Я лично собираюсь работать здесь. Это единственное место, где можно работать. - Да сообрази ты наконец, Бейдерино, - сплюнул Саульский, - что вся наша работа здесь на хрен никому не нужна. Делали говенную обувь - и будут делать, хоть ты им "Анну Каренину" напиши. - А куда ты с подводной лодки денешься? - хмыкнул Вовка, повертел луковицу, заправил в бороду и хрустнул... - Да валить всем отсюда надо! - Довалились уже, ступить некуда - везде сидят вот такие. А я хочу, чтоб прошло много лет, и вы все намотались по разным местам, а потом пришли в "Скороход", - сказал Бейдер. - Где я буду сидеть главным редактором. - А меня ты куда денешь, Володя? - кротко спросила Рита. - В министры печати, - цинично польстил он. - Ну - намотались, - сказал Ачильдий. - И я вас - возьму! - торжественно пообещал щедрый Бейдер. - Возьми петуха за бейцы! - прыснул водкой толстый Спичка. Мы все еще не обвыклись друг с другом, не обмялись. Глазам было странно. Бывшая когда-то целым залом редакционная комната стала маленькой и бездарно освещенной. Выпили по третьей реанимирующего напитка и закурили. Совмещение настоящего и будущего, или, если иначе взглянуть, прошлого и настоящего, с повышением градуса пошло легче, естественней. - Здесь расти дальше некуда. Бесперспективно,-- пригорюнившись, поделился Гришка Иоффе и как бы сморгнул слабую слезу. Бескостно оползая в дерматиновом полукреслице, он сделался похож на маленького, поседевшего, домашнего и безвредного змей-горыны-ча.-- Книгу издать невозможно. Издательства забиты на пять лет вперед. В Союз писателей не вступишь... Писал он так себе. Все потупились. Вялый-то он был вялый, но в глубине немножко ядовитый. - Гриша, - предостерег благодушный Куберский,-- не делай глупостей. Ну, издашь ты в Магадане свою книжку детских стихов - и это стоит того, чтоб разводиться с Жанной? Трехкомнатный кооператив от "Скорохода" ты купил, в партию и в Союз журналистов вступил, зарплату получаешь,-- живи спокойно!.. Не дергайся. Мы знали, что речи эти в пользу бедных. Гришка проторчал в своем Ягодном, зековской столице Колымы, пять лет: вернулся несолоно хлебавши, усох, опал, постарел, и теперь платит алименты и по выходным гуляет с выросшими детьми. Сам дурак. А жалко бедолагу. Труднее всех было с Мишкой Зубковым. Мишка спился, опустился, не |
|
|