"Василий Дмитриевич Великанов. Тихое оружие " - читать интересную книгу автора

пологом все слышно... Там дети и, может быть, посторонние..." Ее
предупреждали, что и стены могут иметь уши...
Отодвинув полог, закрывавший дверной проем, в маленькую комнату вошел
крепкий подросток в потертой вельветовой курточке и таких же шароварах. На
ногах большие опорки, перетянутые бечевкой. Русые волосы торчат в разные
стороны, напоминая ежика.
Подросток вперил в Нину серьезные голубые глаза: в них были любопытство
и настороженность. Нинины глаза встретились с глазами мальчика. Оба
напряженно, испытующе посмотрели друг на друга.
- Ты что, Артем, не узнаешь старшую сестру? - спросил Григорий
Михайлович. - Помнишь, Нина приезжала к нам до войны в Сухиничи и катала
тебя на санках?
- А-а... - рассеянно протянул Артем и по-взрослому подал руку. Нина
порывисто обняла парнишку и поцеловала в лохматую голову: волосы его
отдавали весенней свежестью. Артем резко отстранился и потупился, смущенный
неожиданной лаской.
Высунув из-за полога головы, в маленькую комнатку уже заглядывали
Сережа, Володя и Милочка. Отец тут же строго предупредил детей:
- Нина будет жить одна, и я запрещаю вам переступать этот порог без ее
ведома: она не совсем здорова. И ты, Нинушка, не особенно их привечай, а то
не будет тебе покоя. Им только дай повадку!
Григорий Михайлович с Артемом вышли из Нининой комнаты.
Оставшись одна, девушка осмотрелась и, заметив на стене, около шкафа,
старенькое, с "веснушками", зеркало, заглянула в него: "Ой, как
раскудлатилась! И лицо почему-то красное..." Нина причесалась и прошла в
большую комнату.
В это время с улицы Анна Никитична внесла кучу высохшего белья,
пахнущего ветром и солнцем. Сложив его на печку, стала собирать ужин.
Солнце уже было на закате и, огромное, красное, отражалось в окнах
огненными бликами.
Нина взяла на руки Павлика и села с ним за стол. Вслед за ней уселись и
остальные дети. Отталкивая Володю и прижимаясь к Нине, Милочка ревниво
пролепетала:
- И я с тобо-ой...
Усевшись за стол напротив "дочери", Григорий Михайлович любовался ею,
окруженной детишками, удивлялся и радовался тому, как легко и быстро входит
Нина в свою роль, располагая к себе младших "братишек" и "сестренку". Потом
с улыбкой начал рассказывать:
- Мать, слышь, иду я с Артемом домой, а соседка-балаболка встречает нас
на улице, около двора, и тараторит. "Ой, какую радость-то тебе, Михалыч,
господь бог послал! Дочка-старшуха пришла. Ну прямо вылитая лицом в тебя, и
если бы ты, кой грех, стал бы отказываться от нее, никто бы тебе не поверил.
Как две капли воды..."
Ставя на стол большой чугун с тушеной картошкой, Анна Никитична хмуро
проговорила:
- Теперь уж никто не будет знать: только сыч, да сова, да людей
полсела.
- Ну и пускай мелет, - усмехнулся Григорий Михайлович, взглянув на
Нину. - Бывает, что и пустая болтовня в толк идет...
Артем повел на отца вопросительно-пытливым взглядом, и тот понял, что