"Татьяна Веденская. Брачный марафон " - читать интересную книгу автора

за ним шесть лет и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была вполне счастлива. А теперь получается,
что мамочка была права с самого первого дня. Я полная идиотка, а он -
недостойная сволочь. И уж то, что мама права, просто ужасно!
- Не реви, - скомандовала Римма. - Ты с ним уже поговорила?
- Ну да! Прямо там, как договаривались. Сначала Лидия, потом я. Встали
и сказали, чтобы он не смел больше ни на секунду появляться в наших жизнях.
Я потом только подумала, что может, не стоило.
- А он?
- Он сказал, что не против, если это нам действительно нужно. Для него
сейчас эта беременная девочка Ирина - задача номер один. И жена. И счастья
нам пожелал! - я затряслась в рыданиях. Уже давно я свое счастье связывала
только с его седеющим благородным образом. Я, хоть и росла при живом отце,
фактически воспринимала его как еще одного захребетника на шее матушки,
потому что он был таким же несмышленым сосунком, как и мы с братом. По
выходным он тихонько квасил с мужиками за домино. А в будни забивался к
телевизору и весь вечер читал газеты. Поэтому Олег Петрович стал для меня
всем - мужчиной, любовником, отцом, старшим товарищем. Ответом на все
вопросы, возможностью в эти вопросы даже не вникать. А теперь, как по
заказу, я заполучила в личное пользование душевную травму и целое ведро
вопросов, требующих немедленного разрешения. Где мне жить? Через неделю надо
платить за квартиру, а это, между прочим, шестьсот долларов, не хрен
собачий. Вся моя зарплата составляет пятьсот, так что это вопрос сразу
отнесся к зоне не решаемых. И главное - как сказать обо всем этом
маме!!!!!!!
- Будешь маме говорить? - с сомнением спросила Таня. Из-за близкого
расположения рабочих мест она полностью владела всей полнотой информации про
мою жизнь, впрочем, как и я про ее. Я бы с закрытыми глазами сказала, кто
Танька по гороскопу, какой характер у ее мужа и когда у нее в последний раз
был пробой в средней чакре, но об этом не буду.
- Не знаю. Думаю, может пока подождать, - затряслась я.
- Чего? Чего ждать?! - возмутилась Римма. - Ты же понимаешь, что ничего
не изменить.
- Ничего? - подняла я на нее влажные от слез глаза. Где-то на подкорке
я все-таки надеялась, что Римма что-нибудь придумает. Имитировать
беременность, опоить и тайно женить на себе, пригрозить, что украду ребенка
и заставить... А если Римма говорит, что ничего не изменить, значит все,
тупик.
- А что, ты бы хотела вернуть эту многоженскую сволочь?
- Я не знаю.
- Не реви. Вот, читай, - Римма ткнула в экран компьютера, где до сих
пор висела статья про мормонов. - "Многоженство в основном было делом
благотворительности, чтобы заботиться о пожилых женщинах и вдовах". Ты что,
хочешь быть предметом благотворительности? Пожилая ты моя!
- Ничего я не хочу, - насупилась я и пошла мыть лицо холодной водой.
Однако даже после этого рабочее настроение не снизошло на меня.
Откровенно говоря, и в лучшие дни я была, мягко говоря, прохладна к своим
прямым трудовым обязанностям. А уж в день такого траура стучать по
клавиатуре и приятным голосом вещать в трубку мне не моглось совершенно. Я
по-тихому срыла от Римкиного навязчивого сочувствия, дорулила до офисной
столовой, где под неодобрительные взгляды сослуживцев принялась лить слезы