"Дэвид Вебер. Чего стоит мечта? ("Хонор Харрингтон" Миры Хонор - 2)" - читать интересную книгу автора

Так было пока не появилась принцесса Соланж. Даже сейчас, со всей
накопившейся болью и обидой, Адриенна не могла удержаться от улыбки каждый
раз, когда думала о том, как воздействие ее матери потрясло мантикорские
политические круги до самого основания. Она была энергичной, доброй,
заботливой, веселой... и непреклонной, как ледник Сфинкса. Происходя из
мелких землевладельцев Грифона, она обладала ярко выраженной
самостоятельностью, врожденным недоверием к аристократам, болтающим о том,
как сильно они хотят помочь "простым людям", и глубокой верой в монархию.
Она никогда не сомневалась, что корона является естественным союзником
простых людей против богатства и власти аристократии - звалась ли эта
аристократия либеральной, консервативной или реакционной - и она пронеслась
по королевскому дворцу как ураган свежего воздуха.
Хорошее было время, думала теперь Адриенна. Время, когда мать с отцом
были одной командой. Когда сначала принцесса, а потом королева-консорт
Соланж убедил мужа перестать заигрывать с теориями социальной инженерии и
заняться практической задачей преобразования монархии, чтобы добиться благ,
которые он хотел дать своим подданным. Адриенна до сих пор помнила вечера,
когда она ребенком сидела за ужином с родителям и слушала, как они разбирают
по косточкам одну проблему за другой, анализируя их, составляя план
действий. Тогда она была слишком маленькой, чтобы понять, что они
добиваются, но чувствовала их энергичность и неутомимость, удовольствие, с
которым они брались за работу, и даже тогда она знала, что работали оба
родителя. Что отец был стратегом и архитектором, но именно мать производила
энергию, двигавшую механизм, и ее теплое заботливое сердце стало
нравственном компасом для ее мужа.
А затем, перед одиннадцатым днем рождения Адриенны, компенсатор инерции
"Королевы Елизаветы" отказал, не выдержав нагрузки.
Когда это произошло, ускорение яхты приближалось к четырем сотням g.
Выживших не было, и беспризорное судно, только с мертвецами на борту,
достигла скорости больше 0.9 световой, прежде чем кому бы то ни было удалось
бы перехватить его. Двигаясь на этой скорости, "Королева Елизавета"
наткнулась на маленький кусок материи - по дальнейшим оценкам скорее всего
объемом не больше пары кубических метров. Ее перегруженные пылевые щиты уже
давно вышли из строя, хотя при такой скорости от них не было бы толку даже в
идеальном состоянии. Взрыв можно было видеть невооруженным глазом почти по
всей двойной системе Мантикоры, если знать, куда смотреть.
Роджер II знал, куда смотреть. Он стоял на балконе дворца на
Королевской горе и наблюдал яркую вспышку погребального костра своей жены,
не пролив ни единой слезы... и никогда не оплакивал ее с тех пор.
Но человек, вернувшийся с того балкона, также никогда не улыбался,
никогда не повысил голос от гнева или смеха, все равно. Он словно
превратился в машину, и для этой машины не имело значения ничего, кроме мощи
еще большей машины, которой он управлял. Вся тактика, разработанная им с
королевой Соланж, теперь была в его распоряжении, и он беспощадно ее
использовал, но сердце его было потеряно вместе с его женой. Он оставался
безупречно справедливым и по-пуритански честным, но для него больше не
существовало ни смеха, ни радости, ни места для человечности, потому что
человечность причиняет боль. Лучше быть машиной управляющей машиной,
полностью раствориться в создании эффективного управления для своих
подданных, как бы холодно или безразлично это ни было, чем рисковать снова