"Ирина Николаевна Васюченко. Иcкусство однобокого плача" - читать интересную книгу авторапородистый, клубный щенок. При окладе сто тридцать цена внушительная. Пусть.
По существу-то мне все безразлично. За щенком мы отправились ветреным ледяным вечером на одну из тех тошнотворных окраин, при виде которых трудно избежать мысли, что в мире, верно, мало найдется городов уродливее, мрачнее Москвы. Составить мне компанию вызвалась неблизкая приятельница университетских времен, миниатюрная, с нежным непроницаемым личиком куклы и пластикой хищного зверька. Я так и не поняла, с чего она за мной увязалась. Чуждый разум, жестковатая кунья душа, неужели даже она меня жалеет? Стало быть, так заметно? Экая мерзость. Впрочем, плевать. Никогда прежде не видела боксеров вблизи, в комнате. Псица-мамаша с непривычки показалась мне настоящим чудовищем: складчатая, лупоглазая, громко сопящая. Щенки толклись вокруг нее, висли на сосках, попискивали, срываясь, все одинаковые и потому неинтересные, но сама она потрясала воображение. Низенькая грязная комнатка в коммунальной квартире, где это чудо извращенной природы обитало вместе со своим пьяным хозяином, его женой, застывшей у двери с видом статуи Терпения, и их малолетним, но уже украшенным синяками боевым отпрыском, тоже была зрелищем не совсем обычным. В поселке моего детства такие фигуры попадались сплошь и рядом, но то было давно, я успела отвыкнуть... - Вы сами-то откуда будете? Условия у вас есть? - Двухкомнатная квартира. В городке, километров двадцать от Москвы. - Вот, значится, увозите невесть куда, и кто там вас знает, как оно еще... Я в плохие условия щенка не отдам, не смотрите, что люди мы необразованные, я про это так считаю, что ответственность иметь надо, потому - Да, я понимаю, - мне уже хочется уйти, провались он в тартарары вместе со своими боксерятами. Нахальная физиономия мужика гримасничает передо мной, скалит редкие серые зубы, обдает жарким духом перегара. А я устала. После полубессонной ночи и бесконечного пустого дня на службе голова свинцовая, все как в тумане, в дурном сне. Что он там бормочет? Чего ему нужно? В клубе сказали, что щенки продаются, но он, похоже, не спешит с ними расстаться. - Я вобче-то вникУть должен, кому отдаю, вы хотите обижайтесь, хотите нет, у меня насчет этого строго. А то вы, может, жестоко обращаться станете, человека сразу не поймешь, его сперва распознать надо, дело это такое, что я и в гости потом еще не раз к вам съезжу, на двадцать ваших килОметров не посмотрю! Проверить надо, а ежели что не так, лучше вам бы на свет не родиться, человек я прямой... - Пять! - мяукнул тихонький, но твердый голосок. Валентина. Я забыла о ней, черт, что у меня с головой? - Вы это в каком же, извиняюсь, смысле? - Пять рублей накинем. Ни копейки больше. Забираем щенка и до свиданья. Не обессудьте, нам недосуг. И говорок вдруг простонародный. А, ну да, она же сибирячка, из рабочей семьи, хотя при взгляде на нее этого не скажешь - годы, проведенные в университете, превратили Валю не только в специалиста по романо-германским языкам, но и в модную, холеную столичную штучку. Однако ее присутствие оказалось небесполезно: мужик опешил, мнет в ладони деньги, еще бубнит что-то, но я уже запихиваю в сумку толстого, как поросенок в миниатюре, |
|
|