"Ирина Николаевна Васюченко. Иcкусство однобокого плача" - читать интересную книгу автора

подражание булгаковским демонам мы там начертали "Панаев" и
"Скабичевский", - потом легкая попойка в "Арарате", мечтательные взоры,
бросаемые Катышевым на фиктивную супругу, иллюзия, что дерзостно надули
государство, - мы были в том возрасте, когда такие пустяки кажутся вкусны и
шипучи.
И вот наш неприкаянный Публий, наконец, обрел настоящую подругу жизни:
- Мы встретились случайно! - звеняще восклицает виновница торжества,
сжимая крупной рабочей, с ярким маникюром рукой нашу единственную рюмку
(остальным достались разнокалиберные стаканы). - Толя пригласил меня в гости
на октябрьские праздники. Ты, хитрый, может, думал, я не приду? Ой, Шур, он
не признается, а я считаю, назавтра вовсе о своем приглашении забыл! А я
пришла! Потому что сразу увидела: этот мужчина для меня! Мне - подходит! Я
много в жизни пережила, но не трусиха, этого нет! На поступок способна! А
теперь он навсегда мой! Да, Толик? Шур, если не секрет, твоя сестра вправду
только так с ним расписалась? И не жила? Из одной дружбы? Вот же люди какие
бывают, счастливый ты, Толик, на друзей! И я теперь с тобой счастливая, мы
же вместе дружить будем, да? Вы, ты то есть, Шур, не думай, мы заявление уже
подали, свадьба через три недели. Приходи, и чтобы никаких отговорок! Толь,
не видишь, у меня рюмка пуста? Почувствовал себя мужем законным, так сразу и
невнимательный?
С опаской поглядываю на мальчика. Веснущатый тихий пацан. Материнские
просьбы исполняет вежливо и сразу. С Али обращается бережно. Злобных рож
новоявленному отчиму не корчит. Такого не каждая одиночка воспитает - она,
наверное, неплохая, эта Тоня. А что мне впору лезть на стену от ее
интонаций, еще не довод: на стену-то меня теперь по любому поводу тянет.
Кудряшки. Крашеная блондинка. Плотненькое, малость топорное личико.
Упрямый крутенький подбородок говорит о том, что останавливание коня на
скаку впечатано в генетический код. А глаза хорошие: теплые, карие. Может,
ничего?..
- Сынок, спусти собачку на пол! Сколько повторять? Помнишь, как в
позапрошлом году лишай подцепил? Ой, Шур, я это не к тому, чтоб намекнуть,
что грязно у вас, я и в виду не имела!
- Да что тут намекать? У нас действительно пылища, хозяйки мы с мамой
плохие. И вы правы: инфекции лучше остерегаться.
- Не вы, не вы, а ты! Мы же договорились! И никакой пыли я у вас не
заметила! А инфекцию американцы в подъезды к советским людям подбрасывают,
от них разве остережешься?
- Какие американцы? - теперь я уже испуганно кошусь на Катышева: по
мне, обнаружить в любимой подобные представления хуже, чем застать соперника
в ее кровати. Но Публий невозмутим, и я впервые догадываюсь, что он не
считает ум важной принадлежностью женского пола.
- Ну, шпионы, наймиты ихние, они везде могут пробраться. И все про это
знают, а когда Леша заразился, соседка моя, как проведала, все равно
здороваться перестала. Будто мы виноваты! А то заходила, взаймы брала, я,
если есть, никогда не откажу, я к ней как к подруге, а она нос воротит!
Сколько злых людей на свете! Но мы о них думать не будем. Мы выпьем за нашу
Шурочку, чтобы все у нее было хорошо, и здоровье, и любовь, и семья новая,
крепкая, правда, Толь?
Мы сидим на кухне, теснясь вокруг крошечного столика. Дверь, ведущая в
комнату родителей, по обыкновению отошла, и я слышу многозначительное