"Ариадна Андреевна Васильева. Возвращение в эмиграцию, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

Однако один незначительный штрих можно было бы поставить в зачет Борису
Федоровичу в связи с инородцами. Сам он не был русским. Нет, по паспорту он,
конечно же, был русский, но по происхождению самый настоящий таборный цыган.
Папа его был таборный цыган, мама была таборной цыганкой, а также вся родня,
бабушки и дедушки. Мама, к тому же, славилась необыкновенной красотой, хотя
среди этого народа необыкновенная красота не такая уж редкость.

Чумазым оборванным цыганенком он не столько пел, сколько звонко
выкрикивал на шумных базарах незамысловатые присказки "ой, ножки болят, они
кушать хотят", и пританцовывал на потеху зевакам, на сочувственное
покачивание головой доброхотам. Он дерзко поглядывал по сторонам черными
озорными глазами, и под его взглядами зеваки опасливо расходились, а добрые
люди бросали медяки и с жалостной улыбкой смотрели на хитрую мордашку и
перемазанное голое пузо попрошайки.

В гражданскую войну близкая родня Бориса Федоровича не сумела
справиться с тифом. Остатки табора рассеялись по лицу земли русской, а
семилетнего цыганенка советская власть прибрала от греха в колонию
малолетних преступников.

Ему повезло. Он попал в образцово-показательную колонию. Там его
отмыли, вылечили от коросты, равно как и от скверной привычки хватать все,
что ни попало на глаза, обучили грамоте.

Прошло ни много, ни мало времени. Стройным комсомольцем, соответственно
русским по паспорту, отправился Борис Федорович на рабфак, а затем в
институт. Он вышел из института инженером по ирригации и водному хозяйству,
женился на блондинке, получил от нее, как и заказывал, двух чернявых
пацанов, вступил в партию, и все у него было хорошо.

На память от табора остался у Бориса Федоровича смоляной, туго завитой
чуб, ослепительной белизны зубы и никогда не проходящая веселая искра в
черных глазах. Профессия забросила его в Среднюю Азию. Там он строил
ирригационные сооружения и проводил каналы, но в сорок первом началась
война, и Борис Федорович ушел на войну.

Судьба хранила его. Даже через Сталинград он прошел без единой
царапины. В сорок четвертом не повезло. Жахнуло так, что уже ничего не
оставалось делать, как демобилизоваться после госпиталя и приобщиться к
оседлой жизни на родине жены в Брянске, в стороне от любимой работы, на
строжайшей диете, на всем жиденьком, еле тепленьком. Пулю свою роковую Борис
Федорович получил в живот.

В Брянском горкоме партии, куда Борис Федорович явился для становления
на учет, ему крепко посочувствовали, и предложили временно, пока не
восстановится здоровье, поработать в горисполкоме. Борис Федорович подумал и
согласился. Но как это часто бывает с порядочными и бескорыстными людьми,
ему подсунули самый сволочной, какой только можно придумать, жилищный отдел.

И Борис Федорович погрузился в послевоенную проблему жилья со всеми