"Ариадна Андреевна Васильева. Возвращение в эмиграцию, Книга 2 " - читать интересную книгу автора

Попов не выдержал и расхохотался. Хлопнул шапкой по колену, встал. Так
и осталось непонятным, для чего он усаживался. У двери обернулся с принятым,
видно, решением.

- Ты, Сергей Николаевич, "моментальную фотографию" справа, как входить
в базар, знаешь?

Сергей Николаевич подтвердил, что "фотографию" эту на базаре они с
женой знают и даже фотографировались там на паспорта.

- Прекрасно, - обрадовался Борис Федорович, - вот с этим делом, с
мешками и прочим, подойди к Яше-фотографу. Он скажет, что делать.

Кивнул, подмигнул, чтобы не робели, и ушел. С неясным чувством вины,
двойственности какой-то

Нет, что касается самих реэмигрантов, здесь все было в полном порядке.
Эти люди определенно пришлись ему по сердцу. Они терпеливо ждали, когда
требовалось ждать. Они не ныли, хотя не то, что ныть, взвыть можно было
много от чего. Ведь у них, если не считать вывезенных из общежития с
разрешения коменданта списанной кровати и тумбочки, не было никакой мебели.
Лука Семенович, правда, пообещал сбить из бракованного горбыля стол, а двумя
табуретками они сами откуда-то разжились. И это было все. А заработка Сергея
Николаевича, Попов это хорошо знал, им еле-еле будет хватать на еду.

Борис Федорович сделал для них все, что мог. И даже больше, чем мог.
Никто не просил его тащить к Улановым врачиху, печника... и, если уж на то
пошло, болтаться целую ночь на вокзале в ожидании, когда их привезут в
Брянск с воинским эшелоном. Но все это, даже выданный вне очереди ордер на
квартиру, обещанную не кому-нибудь, а начальнику Брянстройтреста Мордвинову,
было какой-то обидной мелочью по сравнению с грядущими сложностями. В том,
что сложности ждут этих немного смешных, излишне доверчивых людей, Борис
Федорович не сомневался.

Именно эта доверчивость его настораживала и тревожила, хотя никто иной,
как именно он, не приложил столько усилий, чтобы доверчивость эту посеять и
закрепить в сознании Улановых. Им теперь стало казаться, будто весь
Советский Союз состоит из людей, подобных Попову, и они радовались этому
чрезвычайно. Приятно же, когда все плохие прогнозы оставшихся в Париже
родных и знакомых не оправдываются, а все хорошее, напротив, становится
явью. Борис Федорович, конечно же, знать не знал, ведать не ведал, какой
запас благодарности носят в своих робких сердцах приезжие. Он видел их
растроганные взгляды, и делал все, чтобы этим людям, не по своей вине
оторванным когда-то от Родины, понравилось дома, делал все, чтобы они
прижились.

В истории с печкой его разобрала дикая цыганская злоба. Додумались!
Построили и тут же испакостили! Изуродовали собственную работу! Шевеля
желваками, налитый тяжелой кровью, он полчаса выговаривал бригадиру, а когда
тот, в качестве оправдания, указал на дамочку из Парижа, таскающую кирпичи,