"Аркадий Николаевич Васильев. В час дня, ваше превосходительство " - читать интересную книгу автора

три части, неторопливо разложил по разным карманам. [100]
Дикгоф-Деренталь презрительно оттопырил нижнюю губу - не генерал, а
торгаш!
Когда поспешно перебирались в столовую, Рычков успел шепнуть Деренталю:
- А вы нос не крутите. Денежки счет любят. Он "сам сказал: "Потом
сочтемся!"
Сначала выпили за "Союз защиты родины и свободы". Деренталь встал,
преданно, влюбленно смотря на Савинкова, взволнованно, до дрожания голоса,
до увлажнения глаз произнес высокопарный тост за неукротимую, могучую
энергию, ясный ум, чистую душу Виктора Ивановича и, чуть не рыдая от
восторга, воскликнул:
- Это бог послал нам Виктора Ивановича! Да будет славно это имя и ныне,
и присно, и во веки веков!
- Аминь! - невпопад брякнул генерал Рычков, торопливо доедая паюсную
икру.
Пошли по кругу, произнося тосты за каждого. Савинков начал с Перхурова.
Тот, выслушав стоя, слегка наклонил голову:
- Спасибо, Виктор Иванович, за доверие!
Иззябший, как щенок, Казарновский, проводив до угла Остоженки
последнего гостя, прихватил Литвиненко и постучался в квартиру Василисы
Николаевны. Открыла сама именинница - вся в слезах, с распухшим лицом.
- Васенька, что случилось? - поразился ее виду Казарновский.
- Ладно, проходите, - утираясь передником, ответила хозяйка.
Капитан второго ранга и штабс-капитан заторопились в столовую. Среди
грязной посуды выделялась деревянная чаша с сиротливым, одиноким надкусанным
соленым огурцом.
- Поработали! - не то с сожалением, не то с завистью произнес
Казарновский.
Литвиненко посолил корочку, пожевал. Василиса Николаевна села в кресло,
сжала голову пухлыми ладонями:
- Господи, какие свиньи! Все сожрали, все выпили, и никто спасибо не
сказал. Называется день рождения!
Казарновский попытался оправдаться:
- Я же думал, вы просто так, для конспирации! [101]
- А если бы Чека налетела? Что бы вы, идиоты, сказали? Как меня зовут?
Они умнее, чем вы думаете, - в святцы бы заглянули, и всем вам кутузка. Я
сегодня по-настоящему именинница.
- Мы же не знали, дорогая. Все могло быть иначе.
- Уходите, кретины! И никогда больше этих хряков ко мне не приводите! Я
думала - благородные люди, а они свиньи самые распоследние...
Люди бывают разные...
На третий день после разгрома анархистов Андрея Мартынова принимали в
партию на открытом партийном собрании Брестских железнодорожных мастерских.
Заявление о приеме он подал незадолго до перехода в ВЧК.
Андрей не был в мастерских всего около месяца, но как за это время
изменились его товарищи! Если бы он видел их, как прежде, ежедневно, он,
наверное, разницы бы не заметил, а сейчас ему стало не по себе - лица у
ребят были худющие, глаза ввалились.
Андрей никак не ожидал увидеть на собрании Петерса. Перехватив его
удивленный взгляд, Петерс, сидевший далеко от него, ободряюще улыбнулся.