"Аркадий Николаевич Васильев. В час дня, ваше превосходительство " - читать интересную книгу автора

недопустимы. Ответственность за обыск и поведение падает на всех из наряда.
Угрозы револьвером и вообще каким бы то ни было оружием недопустимы".
Закончив читать, Ксенофонтов положил листки на стол. Их тотчас же взял
Александрович и стал просматривать.
- Ваше мнение, товарищи? - спросил Дзержинский. - Кто желает добавить?
Может, не все ясно?
- Все ясно!
- Правильно!
- Разрешите мне, товарищ Дзержинский? - попросил Александрович. - У
нас, Феликс Эдмундович, сказано: "представитель власти". Это слишком общо.
Власть, как известно, бывает разная, например царская диктатура. Я предлагаю
уточнить: "представитель Советской власти - рабочих и крестьян"... По-моему,
так будет лучше.
- Вы правы, - сказал Дзержинский, - Это очень важно. Так и запишем.
Спасибо, товарищ Александрович. У кого еще замечания?
- Позвольте мне?
- Давайте, товарищ Лацис.
- Все верно. И поправка товарища Александровича существенная. Но нет
конца. Нагрубил человек, как Доронин, оружием размахался. Я предлагаю
записать: виновные в нарушении данной инструкции немедленно удаляются из
ВЧК, подвергаются аресту до трех месяцев и высылаются из Москвы. Короче:
натворил - отвечай!
- Принимается, - согласился Дзержинский. - Кто еще хочет высказаться?
Больше желающих нет? У меня несколько слов. Приказы и инструкции ВЧК, вообще
говоря, обсуждению, тем паче голосованию не подлежат. Их надо просто
выполнять. Но этот документ я хочу поставить на голосование. Кто за то,
чтобы все это утвердить и-свято выполнять?
Андрей заметил, как медленно, словно нехотя, поднял руку Филатов, но
посмотрел на Александровича, недовольно нахмурившего густые брови, и
вздернул руку выше всех. [47]
- Спасибо, товарищи, - продолжал Дзержинский. - Прошу опустить руки.
Кто против? Против нет. Возможно, кто-нибудь воздержался? Тоже нет.
Следовательно, принято единогласно. Еще раз спасибо, товарищи. А теперь за
работу. Товарищ Мартынов, вы останьтесь. Передали дело Артемьева?
- Передал.
Дзержинский вынул из стола портсигар профессора Пухова.
- У меня к вам поручение, Мартынов... Вас зовут Андрей? Я не ошибаюсь?
Так вот, Андрей Михайлович, дело не обычное, я бы сказал щекотливое. Около
профессора Пухова, а он крупный ученый, крутится господин из иностранной
фирмы. Хочет, по всей вероятности, сманить его в Америку. Жизнь Пухова, как
вы уже знаете, мягко говоря, не особенно устроена, а не все люди способны
претерпевать лишения. На днях к Владимиру Ильичу приедет делегация
академиков, будем думать, как улучшить быт ученых, но пока ученым трудно.
Иностранные фирмы это поняли. Они охотятся за многими, в том числе и за
Пуховым. Профессор не от хорошей жизни выменял этот портсигар на пуд муки.
Пригласите профессора, выясните, в чем он остро нуждается, чем ему можно
помочь. Верните портсигар. Вы меня поняли?
- Понял, Феликс Эдмундович: пригласить профессора, узнать, в чем остро
нуждается, чем можно помочь ему, вернуть портсигар.
- Заранее доложите, когда будет у вас Александр Александрович. Зайду